Логика возникновения военных конфликтов как логика создания военно-политических коалиций

В основе любых конфликтов в обществе и между субъектами МО и ВПО, включая военные, лежат противоречия интересов, которые не могут быть преодолены переговорным, либо иным путём. Этот тезис только усиливается, если одна из сторон конфликта отказывается от переговоров, рассчитывая на использование силы, особенно вооруженного насилия. В этом случае разрешение конфликта наступает в ходе его перенесения в силовую фазу. Таким образом, следует признать, что в случае, если отношения между субъектами и акторами, не могут быть урегулированы мирным или невоенным путем, то они объективно приобретают военно-силовой характер, т.е. начинается конфликт. Именно такая ситуация возникает в мире в связи с современными намерениями США сохранить контроль над военно-политической и финансово-экономической обстановкой в мире с помощью силы, включая вооруженное насилие, т.е. делает конфликт очень вероятным, даже неизбежным.

Далее. Учитывая, что отношения между современными ЛЧЦ и нациями формируются в области систем ценностей, традиций и интересов, следует признать, что компромиссы в этой области становятся всё менее и менее реальны, а решение проблем военно-силовым путём – обычной практикой. Действительно, достичь компромисса в кульурно-цивилизационной области даже между близкими нациями нередко невозможно. Как показывает история, такие конфликты могут продолжаться столетиями.

При этом политические конфликты между субъектами и акторами МО и ВПО, за которыми стоят цивилизационные системы ценностей, в особенности религиозные, становятся всё более беспощадными. Так, военный конфликт в Афганистане, продолжающийся почти 40 лет, в отношениях оппозиции и СССР носил прежде всего не столько политический, сколько цивилизационно-мировоззренческий характер, а с США – в ещё большей степени дополнен и политической, и национальной спецификой. Этот конфликт «перетёк» внутрь одного субъекта, превратился в гражданскую войну, между разными политическими, этническими, культурно-религиозными силами, которые в своих интересах  поддерживают США, выступая «спонсорами» конфликта.

Таким образом мы встречаемся с феноменом, когда отдельные ЛЧЦ, встретив противоречивые отношения к своим интересам и ценностям, превращают их в антагонистические цивилизационные противоречия, которые усугубляются политическими, экономическими и иными интересами, за которыми нередко стоят внешние спонсоры. Примером этому может служить конфликт в Сирии, где присутствуют:

• межцивилизационные;
• религиозные;
• этнические;
• социально-политические и экономические противоречия,

которые всячески инспирируются западной военно-политической коалицией, выступающей в качестве «внешнего спонсора» конфликта.

Примечательно, что этот же пример с Сирией становится примером формирования различных коалиций ЛЧЦ. Прежде всего речь идёт о западной военно-политической коалиции, представленной именно широкой политической и цивилизационной коалицией во главе с США.

Но, кроме этой коалиции, можно говорить и о сформировавшейся достаточно широкой «антизападной» политической коалиции, в которую входят как разные ЛЧЦ, так и самые разные акторы – от сирийских политических и иных организаций до иракских, иранских, палестинских и других организаций.

Следующая особенность конфликтов ЛЧЦ и закономерностей создания коалиций заключается в том, что неравномерность развития разных стран и наций стимулирует конфликтность. Растущее значение человеческого капитала в экономической и общественной жизни[1] неизбежно и достаточно быстро усиливает качественные различия между отдельными ЛЧЦ, создавая всё новые «поля конфликтов», а не «поля компромиссов». Если прежде основными противоречиями между субъектами МО были политические и экономические, то сегодня на первый план выходят цивилизационные и гуманитарные. Более того, если прежде основными военными конфликтами были конфликты между внешними субъектами МО, то теперь – между внутренними акторами, часто «на внутренней», одной территории, между различными, но близкими  акторами, которые при иных обстоятельствах, столетиями проживали мирно друг с другом. Пример – армяно-азербайджанский конфликт, осетино-ингушский конфликт, абхазо-грузинский конфликт, молдавско-приднестровский конфликт и т.д. Так, в Сирии в войне участвуют десятки различных группировок, однако, как правило, за каждой из них стоят «внешние спонсоры», которые используют самые различные мотивы конфликта – социальные, политические, религиозные, пр.

Иными словами, в ХХ! веке возникла ситуация, когда межцивилизационные отношения интегрировали в себя всю совокупность политических, экономических и иных разногласий и противоречий, существовавших до этого времени относительно мирно друг с другом. Представляется, что это не случайно – не может же быть случайностью возникновение сотен конфликтов по всему миру практически в один и тот же, относительно благополучный период развития.

Ответ, как представляется, заключается в том, что более приоритетные – цивилизационно-национальные, интересы стали доминировать над другими интересами именно по мере развития качества человеческого капитала, который превратился в главную ценность и критерий развития.

На фоне увеличения цивилизационных угроз и численности негативных сценариев развития всей ЧЦ, особенно остро становится вопрос о том в каких новых формах будут развиваться отношения между локальными ЧЦ и какими будут сценарии развития МО в будущем. К сожалению, в СССР и России существовало немало неадекватных оценок, которые привели к геополитической катастрофе, но важно, чтобы такие оценки давались точно и своевременно на самом высоком уровне. Об них зависит в конечном счете вся стратегия борьбы.

По мнению некоторых ученых-исследователей, в современных военно-теоретических взглядах на войну, содержащихся в документах военного планирования и реализующихся в практике американского военного строительства нашли свое отражение целый ряд новых тенденций в военном деле. Среди них, в частности, российские военные эксперты В. Евдаков и В. Домрачеев, отмечают:

• значительное повышение напряженности и темпа ведения военных действий, что потребует более высокого, чем прежде, уровня взаимодействия всех видов вооруженных сил, нашедшего свое отражение в концепциях «объединенных сил», «экспедиционных формирований» и ряде других, основанных на широком применении автоматизированных боевых информационно-управляющих систем и ВВТ, созданных на основе последних технологических достижений;
• стремление к первоочередному достижению информационного превосходства над противником как одного из основных условий успешного ведения военных действий, что свидетельствует о повышении роли информационного обеспечения, фактически превратившегося из вида оперативного (боевого) обеспечения действий войск в важнейшую составляющую вооруженной борьбы;
• трансформация в период до 2015–2020 гг. логико-временного построения операции, выделение в ее структуре логической последовательности этапов, выстроенных по степени важности и обеспечивающих эффективное достижение целей военных действий на фоне непрекращающегося информационно-психологического воздействия на население и вооруженные силы противника;
• расширение пространственной сферы ведения военных действий, предоставляющее возможности всеобъемлющего воздействия на противника одновременно в воздушно-космическом пространстве, на суше и на море, в информационной сфере на всю глубину его территории (оперативного построения сил) и с различных направлений;
• сохранение «операции» как главной и основной формы ведения военных действий, появление новых видов операций (космических, противоракетных, информационно-психологических, радиоэлектронно-огневых, роботизированных и др.);
• переход от количественных критериев расчета соотношения боевых возможностей к качественным, выход на ведущее место соотношения по высокоточному оружию, оружию на новых физических принципах;
• относительное снижение роли наземных сил в достижении целей военных действий и выход на первый план видов вооруженных сил, на вооружении которых имеется высокоточное оружие и оружие на новых физических принципах (военно-воздушные, военно-морские, космические силы, а также войска радиоэлектронной борьбы);
• сокращение сроков выполнения боевых задач и общего времени проведения операции, связанное с высокой эффективностью оружия;
• уменьшение нарядов высокоточных сил и средств поражения, необходимых для решения типовых задач, непосредственно влияющее на необходимость и масштабы применения ядерного оружия;
• усиление централизации и автоматизации управления, с одной стороны, и децентрализации исполнения (предоставление нижестоящим командирам полной самостоятельности при выборе сил, средств и способов действий) – с другой;
• появление новой концепции ведения военных действий в едином информационном пространстве с использованием объединенных информационно-управляющих сетей и формирования высокой сетевой архитектуры – глобальные и локальные информационные сети.

При этом подчеркивается, что в соответствии с национальной военной стратегией США применение группировок американских вооруженных сил должно осуществляться в соответствии со следующими принципами:

• военная сила должна применяться решительно и целенаправленно, что требует заблаговременного и тщательного анализа обстановки;
• вооруженные силы должны применяться комплексно в интересах максимального использования уникальных возможностей каждого вида вооруженных сил;
• применение вооруженных сил США предпочтительно в составе военно-политических союзов или коалиционных группировок войск (сил)[3]. В целом, за счет создания и принятия на вооружение новых боевых и обеспечивающих систем и средств планировалось существенно повысить способность вооруженных сил вести решительные боевые действия и достигать всеобъемлющего превосходства над любым противником. В то же время каждый из них должен применяться в боевой обстановке по своему предназначению и служить инструментом, усиливающим возможности человека в бою[4].

С прекращением колониальных войн преобладающими стали внутригосударственные вооруженные конфликты, которые в 1975–2010 гг., за незначительным исключением, составляли в каждом году до 80% и более от общего числа вооруженных конфликтов, учтенных в базе данных UCDP. В последние годы их доля снизилась за счет интернационализации внутренних конфликтов, которая в 1947–1956 гг. не наблюдалась, а в 1957–1979 гг. была сравнительно редкой. В 2014 г. внутренние конфликты, переросшие в международные, составили треть от общего числа конфликтов (13 из 40). К их числу относятся вооруженные конфликты в Афганистане, Азербайджане (Нагорный Карабах), Ираке, Йемене, Мали, Нигерии, Сомали, США (с Аль-Каидой), Южном Судане, Уганде и 3 конфликта на Украине (Донецк, Луганск, Новороссия). США как внешняя противоборствующая сторона были вовлечены в 4 конфликта, Бельгия, Великобритания, Иордания, Россия и Франция – в 3. Начиная с 2001 г. США чаще всего выступают дополнительной внешней противоборствующей стороной в интернационализированных внутренних конфликтах.

Участие войск внешних противоборствующих сторон, по мнению многих экспертов, таит в себе серьезную угрозу для прекращения конфликта. Привлечение дополнительных ресурсов и увеличение числа противоборствующих сторон, которым труднее прийти к соглашению, могут привести к увеличению продолжительности и тяжести вооруженного конфликта[5].

Число погибших в вооруженных конфликтах с участием государства, которые ведутся за пределами территории государства, практически сведено к нулю с середины 1970-х годов, когда прекратились колониальные войны, однако в 1953–1959 гг. оно www.dek/breview.hse.ru

Подберезкин Алексей Иванович

---

[1] См. подробнее: Подберёзкин А.И. Национальный человеческий капитал. – М.: МГИМО-Университет, 2013. – Т. 3.

[2] Анцупов А.Я., Баклановский С.В. Конфликтология в схемах и комментариях / Теоретические основы коняликтологии / http://stomfaq.ru/44776/index.html. – C. 108.

[3] Евдаков В.И., Домрачеев В.Б. Взгляды на применение вооруженных сил США в войнах начала XXI века // Вестник академии военных наук. 2008. – № 2.

[4] Доклад к.и.н. руководителя независимого экспертно-аналитического центра «ЭПОХА» И.М. Попова «Война это мир: невоенные аспекты обеспечении безопасности государства» на открытии Дней науки 2014 «Современные аспекты международной безопасности». МГИМО. 2014. 9 апреля / http://eurasian-defence.ru/node/30886

[5] Щербакова. Е. Людские потери в вооруженных конфликтах в мире: 1946–2015 гг. / demreview.hse.ru. – С. 15.

Источник: “VIPERSON”.