Прокси-война в концепции американского доминирования

Американские элиты озабочены тем, как бы в условиях внутренних неурядиц, ослабления государства, формирования многополярного миропорядка, распада существующих и создания новых союзов хотя бы часть бремени глобальной ответственности переложить на других. Сами уже не справляются

Угроз стало больше

При этом естественным порядком возникает вопрос: что в этом хаосе глобальных перемен можно считать достаточным для обеспечения национальной безопасности? Во время холодной войны ответ был довольно прямолинейным. У Соединённых Штатов был один противник – Советский Союз, которого им, как они считали, нужно было сдерживать, а при необходимости победить. Но за три последние десятилетия произошли большие перемены.

Как известно, в течение многих лет американская оборонная стратегия отстаивала «концепцию двух войн», в соответствии с которой Соединённые Штаты должны были обладать достаточным военным потенциалом для ведения и победы в двух войнах одновременно на разных театрах военных действий против таких влиятельных региональных держав, как Ирак или Северная Корея. Однако сегодня, когда американские вооружённые силы сократились в размерах, а противники США стали более боеспособными, для Вашингтона прозвучал сигнал, требующий отказа от военно-политических постулатов прежних лет.

Реальность такова, что теперь Америке, возможно, придётся одновременно участвовать в целом ряде конфликтов на нескольких фронтах и с разными противниками. И эти реалии уже нашли отражение в руководящих документах. Например, в стратегиях национальной безопасности, принятых администрациями Дональда Трампа и Джозефа Байдена, утверждается, что сегодня США сталкиваются с «ускоряющимся» вызовом со стороны Китая, «острой угрозой» со стороны России и множеством меньших проблем в виде Ирана, Северной Кореи и глобального терроризма. Каким может быть ответ слабеющей супердержавы?

Ответим сразу, что внутренние политические и экономические проблемы делают проблематичными развёртывание производства и закупку достаточного количества оружия и военной техники, чтобы обеспечить армии США надёжное преимущество для победы одновременно над всеми сразу или даже над двумя из упомянутых противников. Простого решения здесь не наблюдается. Попытка решить комплексную социально-экономическую и военно-политическую проблему волевым путём – напряжением всех сил страны – для капиталистической Америки в принципе не подходит, не такое это общество. С другой стороны, акцент на одном противнике, исключая других, может подтолкнуть других потенциальных противников воспользоваться мнимыми и реальными слабостями Вашингтона.

Такая ситуация может возникнуть, скажем, в контексте назревающего конфликта между США и Китаем из-за Тайваня или в возможном военном противостоянии между Китаем и Японией из-за архипелага Сенкаку, где Вашингтон открыто поддерживает Токио. Напомним, что речь идёт о восьми небольших островах, общая площадь которых едва превышает 6 кв. км, но уступать не собирается ни одна из сторон.

Решение проблемы спорных районов осложняется наличием богатых рыбных ресурсов и потенциальных залежей природных ископаемых. По данным Администрации энергетической информации США, в Восточно-Китайском море залегает 28-57 млрд кубометров углеводородов. Китайцы утверждают, что в сотни раз больше. Так что «возможностей» схлестнуться с Поднебесной у американцев более чем достаточно.

Вьетнамский синдром

Но есть и сдерживающие факторы. Например, высокая чувствительность американского общества к потерям. Считать деньги, выброшенные на «ветер войны» американцы тоже умеют. Весьма показательной в этом контексте является война во Вьетнаме, которая считается локальным вооружённым конфликтом, однако затраты на неё оказались колоссальными даже для богатых держав. Так, по самым грубым подсчётам помощь СССР Вьетнаму оценивается в 8-15 млрд долларов, Китая – в 14-21 миллиардов. А финансовые издержки США за период американского участия в войне (1965-1973 гг.) превысили триллион долларов.

Потери тоже впечатляют. США за весь период войны потеряли около 60 тысяч военнослужащих. Вьетнамская республика – союзник США – лишилась более 250 тысяч человек. Потери повстанцев и Северного Вьетнама составили свыше миллиона человеческих жизней, а число гражданских, ставших жертвами кровопролития превысило три миллиона. Но как бы там ни было, именно в Соединённых Штатах эта война породила то, что было названо вьетнамским синдромом – общественное отвращение американцев к военным действиям за границей.

Кстати, память об национальном позоре во Вьетнаме весьма живуча в общественном мнении США и послужила важным сдерживающим фактором при планировании Вашингтоном военных операций в Ираке и Афганистане. Сегодня на фоне снижения военных возможностей США и очевидных проблем с глобальным доминированием Пентагон и Госдепартамент США разрабатывают новые стратегии, которые позволят минимизировать издержки от прямого военного вмешательства за рубежом.

Как уже отмечалось, уходит в прошлое и концепция «двух войн», которая в течение десятилетий была основой американского военного планирования. До последнего времени финансовые и технические возможности действительно позволяли США, особенно при отсутствии военного противника, равного по силе Советскому Союзу, рассчитывать на победу одновременно в двух вооружённых конфликтах. Однако позорное бегство из Афганистана зафиксировало окончательный конец эпохи американского военного всемогущества. Стало очевидно, что возможности пошатнувшейся супердержавы оказались ограниченными, и Америка не сможет вести столько войн, сколько захочет, и там, где захочет. Попутно заметим, что «пополз» вниз и рейтинг обязательств США по предоставлению гарантий безопасности своим союзникам.

Ставка на посредников

Серьёзное влияние на трансформацию военных стратегий Пентагона оказала специальная военная операция. Старший политолог и директор программы «Стратегии и доктрины» RAND Corporation Р.С. Коэн в статье «Украина и новая концепция двух войн» утверждает, что Соединённым Штатам следует нарастить численность своих вооружённых сил, чтобы выиграть одну войну против одной крупной державы, и увеличить свою оборонно-промышленную базу так, чтобы всё-таки обеспечить возможность для победы в двух войнах одновременно – позволяя Америке вести одну войну напрямую, а другую в форме прокси-войны через посредников. Это предложение свидетельствует о снижении потенциала США, как в недавнем прошлом глобальной доминирующей силы, и о ставке на прокси-войны, которые способны обеспечить интересы США при минимальных потерях собственных войск и снижении затрат. Надо всего лишь найти какую-нибудь Украину, готовую, при определённых условиях, воевать за «чужого дядю».

Впрочем, в США, конечно же, понимают, что далеко не всегда в их распоряжении будут такие же «слабохарактерные», легко поддающиеся манипуляциям партнёры, каким оказалась украинская элита во главе с Владимиром Зеленским, готовая пожертвовать страной и жизнями сотен тысяч сограждан в погоне за иллюзорной «морковкой» в виде обещанного членства в ЕС и НАТО. Не исключено, что с Китаем такие «шутки» в принципе не пройдут, к тому же военные и экономические возможности Пекина настолько велики, что любой объём военной помощи прокси-агенту (например, Тайваню, Японии или Республике Корея), при отсутствии прямого американского военного участия, может оказаться недостаточным.

И это, не говоря о том, что война одновременно с Россией и Китаем гарантированно закончится для США катастрофой. И далеко не все нынешние союзники Вашингтона, включая натовцев, будут торопиться на битву, чтобы поддержать своего сюзерена.

Таким образом, тип войны, апробированной на Украине, становится основным инструментом современной военной политики США, которые уже не могут выдержать два вооружённых конфликта одновременно, но пока что не готовы отказаться от силового варианта в международных отношениях. Именно прокси-война, скорее всего, будет положена в основу потенциальной модели будущей военной стратегии США – как способ вести войну с мощной державой на ослабление, до поры до времени не опасаясь ответного ядерного удара.

Но как бы там ни было, прокси-война, судя по обстановке на Украине, пока что работает и задачи, которые наметили в Вашингтоне, решает. Стало быть, нужны ответные меры. В первую очередь уже сейчас необходимо внести соответствующие концептуальные коррективы в ключевые доктринальные документы Российской Федерации – Закон об обороне, Стратегию национальной безопасности, Военную доктрину, Концепцию внешней политики.

Прежде всего в этих документах необходимо отразить радикальные изменения в международной обстановке, обрисовать перспективы развития нового миропорядка, дать установку на создание межведомственных аналитических структур, способных прогнозировать развитие обстановки.

Александр Бартош,
член-корреспондент Академии военных наук

Источник: “Звезда”.