Внеочередные выборы в Сербии. Будет ли в Белграде новый «майдан»?
В Сербии 17 декабря пройдут внеочередные парламентские выборы. Формальным поводом для этого послужило предложение правительства, направленное в адрес президента страны Александра Вучича. На проведении новых выборов как в скупштину (парламент), так и в местные органы власти особенно настаивала оппозиция, основу которой на сегодняшний день составляет объединение «Сербия против насилия». Однако, как представляется, у Вучича были и другие причины для подобного решения.
Не будет большим преувеличением сказать, что предвыборная кампания сопровождается серьёзным внешним давлением на сербские власти. Однако нынешние выборы в этом плане скорее лишний повод, нежели некая точка бифуркации, по прохождении которой вектор развития государства определится на годы вперёд. Ведущие западные страны оказывают на Сербию давление уже многие годы, а с момента начала СВО градус этого давления вырос на порядок.
Российскую аудиторию, конечно, в первую очередь интересует ответ на вопрос, возможен ли в Сербии государственный переворот. Разумеется, это во многом будет зависеть как от усилий, которые Запад готов к этому приложить, так и от средств, которыми он располагает для проведения очередной уличной акции.
Предвыборный расклад
В выборах будет участвовать целый ряд партий, объединений и блоков, среди которых более-менее ощутимое количество голосов способны получить всего три-четыре. Согласно данным букмекеров (эксперты считают их близкими к реальности), предпочтения сербских избирателей на данный момент распределяются следующим образом: на первом месте идёт блок Александра Вучича «Сербия не должна останавливаться» (более 40%), на втором – прозападное объединение «Сербия против насилия» (около 20%), на третьем социалисты под руководством главы сербского МИДа Ивицы Дачича (около 10%). Чуть меньше получит коалиция, возглавляемая председателями партий «Заветники» и «Двери» Милицей Джурджевич – Стаменковски и Бошко Обрадовичем, официально просербская и ориентированная на сближение с Россией.
Достаточно очевидно, что Вучич, ранее оставивший пост главы правящей Сербской прогрессивной партии, может чувствовать себя достаточно спокойно. В новом созыве парламента его блок, по всей видимости, ждёт уже испытанная коалиция с Социалистической партией Дачича. «Сербии против насилия» при таком сценарии на что-либо значимое рассчитывать не приходится. Ставка на уличный ресурс, если таковая будет сделана, тоже вряд ли себя оправдает.
Напомним, это объединение возникло весной нынешнего года в качестве реакции на два инцидента со стрельбой в школах, в ходе которых было убито 17 человек и ранено больше 20. Российской аудитории достаточно сложно понять, почему это привело к беспрецедентным по своей массовости протестам, быстро приобретшим политическую окраску. Протесты были моментально осёдланы противниками Вучича из рядов прозападной оппозиции. Самые заметные представители «Сербии против насилия», активистка из Воеводины Мариника Тепич, экс-мэр Белграда Драган Джилас и депутат Скупштины Мирослав Алексич действительно придерживаются чётких проевропейских и проамериканских убеждений. В частности, Алексич покинул возглавляемую экс-главой МИД Сербии Вуком Еремичем Народную партию из-за того, что Еремич выступает против введения антироссийских санкций.
Наиболее массовые со времён свержения Слободана Милошевича уличные акции действительно стали одной из основных причин проведения внеочередных парламентских выборов. Однако проблема в том, что все последние годы сербская протестная активность развивается примерно по одному сценарию: манифестанты выходят на улицы, протестуют, уходят, затем возвращаются снова, и с течением времени их становится всё меньше. В частности, так дело обстояло с протестными мероприятиями «Один из пяти миллионов», проходившими в 2019 году, лидеры которых сейчас «всплыли» в «Сербии против насилия». Есть все основания полагать, что нечто подобное произойдёт и сейчас. Люди, массово отреагировавшие этой весной на школьные расстрелы, вряд ли проявят столько же рвения, если встанет вопрос о свержении действующей власти.
В качестве средства давления на Вучича Запад обычно использует вброс компромата, связанного с вовлечённостью приближённых действующего президента в различные криминальные и коррупционные скандалы. Возможно, нечто подобное будет обнародовано и сейчас. Однако, как представляется, если это и окажет определённое влияние на рейтинги действующей власти, это влияние не будет определяющим.
Также стоит отметить, что у потенциального переворота в Сербии нет силовых «кулаков». В частности, власть достаточно плотно контролирует основные группировки футбольных фанатов и криминальные структуры. В случае начала уличных столкновений и адекватных действий правоохранителей шансов у протестующих нет.
Что касается средств идеологической обработки масс, то в распоряжении Запада в Сербии имеется целая сеть различных НКО и медиаресурсов. Говоря о последних, обычно принято вспоминать действующую при поддержке США и Британии группу United Media. Однако ситуацию вокруг неё характеризует недавний инцидент, когда два принадлежащих United Media телеканала (N1 и Nova S) прекратили вещание – по всей видимости, из-за того, что государство так и не предоставило им доступ к национальным частотам. Главным источником информации для массовой сербской аудитории по-прежнему является телевизор, а основные телеканалы контролируются государством.
Теперь следует понять, насколько Запад реально заинтересован в скорейшем смещении Вучича и его приближённых. Действительно ли действующий президент Сербии крайне неудобен для США, Британии и ЕС, как пишут многие российские и западные СМИ?
Чего Запад смог добиться от Вучича?
Цели США, Британии и их союзников на т.н. Западных Балканах (так на Западе принято называть территорию бывшей Югославии и Албании) остаются прежними – окончательная суверенизация Косово, что подразумевает его признание Белградом с дальнейшим вступлением в ключевые международные организации, интеграция всех государств региона в НАТО и уничтожение остатков влияния России. Процессы в этом направлении непрерывно развиваются.
Что касается Косово, то одной из основных причин нынешнего положения дел является Брюссельское соглашение, заключённое в 2013 году, когда Вучич, формально не будучи президентом, являлся центральной фигурой в сербской системе власти. Согласно заключённой договорённости, переговоры по Косово были перенесены из-под эгиды ООН под эгиду ЕС. В практическом плане это привело к тому, что сепаратистское образование обзавелось целым набором атрибутов полноценного государства – в частности, сербские правоохранительные органы и судебные инстанции в крае были подчинены сепаратистам. Административная линия, разделяющая Косово и центральную Сербию, превратилась в полноценную границу. Косово получило свой телефонный код, почтовый индекс, и, помимо прочего, в договор вошло появление у сепаратистов собственных автомобильных номеров.
Эта история аукнулась Белграду через десять лет, когда т.н. «премьер Республики Косово» Альбин Курти распорядился перекрыть границу для местных сербов-автовладельцев, использующих номера с индексом Косово, выданные на территории центральной Сербии, и потребовал от них перерегистрировать автомобили, установив на них номера «Республики Косово». При этом Курти ссылался на содержание Брюссельских соглашений, которые сербская сторона подписала и обязалась выполнять. С этого момента в крае начался новый этап межэтнического конфликта, в ходе которого албанские боевики вторглись на север региона и полностью его оккупировали. Сейчас сербы, проживающие на севере Косово, пребывают в обстановке непрерывного террора со стороны албанских боевиков. Местные органы власти, куда раньше избирались чиновники сербской национальности, теперь полностью заняты албанцами.
При каждом обострении сербские власти приводят армию в боевую готовность, армейские формирования выдвигаются к административной границе с Косово, однако в итоге каждый раз они возвращаются в места дислокации. Все действия официального Белграда по защите интересов косовских сербов сводятся к апелляциям к KFOR (миссия НАТО в Косово), а также к европейским и американским чиновникам. Результатов это не приносит.
Помимо этого, Вучич согласился с франко-германской инициативой, которая предписывает Сербии не препятствовать вступлению Косово в международные организации, не признавая его формально. Да и в целом в последнее время Белград пришёл к тому, что начал требовать от Приштины соблюдения одного-единственного пункта Брюссельских соглашений – создания Сообщества сербских муниципалитетов (органа самоуправления для местных сербов). На словах Запад поддерживает эту идею, о чём заявляли и посол США в Сербии Кристофер Хилл, и спецпредставитель Госдепа по региону Габриэль Эскобар. Однако никаких реальных шагов для того, чтобы заставить Курти выполнить это требование, они не предпринимают.
В целом можно констатировать, что несмотря на возмущённую риторику Белграда, процесс суверенизации Косово развивается – медленно, но верно. В этом плане Запад постепенно добивается своего – хотя и не настолько быстро, как ему бы хотелось.
Что касается взаимодействия Сербии с НАТО, то в Белграде настаивают на сохранении «военной нейтральности». В определённый момент сербские власти заявили о прекращении учений с любыми иностранными партнёрами. Это было сделано под давлением Запада, которого не устраивало взаимодействие Белграда с Россией и ОДКБ. По факту же военное сотрудничество Сербии со странами Североатлантического альянса продолжается: к примеру, этим летом были проведены совместные манёвры сербских ВС с подразделениями НАТО «Платиновый волк». Александр Вучич также заявил, что он не может гарантировать дальнейшее сохранение Сербией нейтралитета.
Тем не менее, в настоящее время вопрос вступления страны в НАТО на повестке дня не стоит – в том числе из-за неготовности общественного мнения.
Чего Запад не смог добиться от Вучича?
Вучич не ввёл санкции против России, хотя неоднократно говорил, что Сербия может не выдержать давления и присоединиться к ним. Российско-сербский товарооборот растёт, однако во многом этот рост связан с торговлей углеводородами, и, кроме того, предприниматели из балканской страны стараются не афишировать своё сотрудничество с российскими компаниями из-за страха попасть под действие западного санкционного режима.
Помимо этого, англосаксов и их союзников явно не может радовать развитие взаимодействия Сербии с Китаем – в том числе и военного. Афишировать связи с Россией Белград боится и рассчитывает сохранить свободу внешнеполитического маневра за счёт отношений с КНР.
Также необходимо вновь вспомнить Косово. Запад вынужден тратить существенные усилия, оказывая на Белград непрерывное давление, чтобы заставить его выполнить собственную «косовскую программу». Как говорилось выше, США и их союзники добились определённых успехов, однако данный вопрос, который носит для них принципиальный характер, не закрыт. Это, в свою очередь, даёт России возможность вести собственную игру, позиционируя себя как последовательного защитника сербских интересов, что ставит под угрозу попытки Запада достичь на Балканах полного идеологического доминирования, да и в целом демонстрирует его неспособность уладить на своих условиях развязанный им же конфликт.
Этот момент действительно беспокоит США и их союзников. Американские, британские, немецкие и иные СМИ постоянно бьют тревогу по поводу т.н. «российской пропаганды», якобы повсеместно распространённой в Сербии и Республике Сербской. И это ставит перед аудиторией ещё один принципиально важный вопрос, имеющий самое непосредственное отношение к внутрисербской политической ситуации.
Где Россия?
На фоне исторических российско-сербских связей присутствие Москвы в Сербии может быть охарактеризовано как минимальное, и не в последнюю очередь это связано с одной из хронических болезней российской дипломатии – в первую очередь ориентироваться на работу с действующей властью, пренебрегая взаимодействием с обществом.
Не будет большим преувеличением сказать, что работа российского посольства в Сербии свелась к произнесению непрерывных комплиментов в адрес Вучича. При этом последний использует российское диппредставительство в основном для того, чтобы продемонстрировать свою независимость в моменты торга с западными партнёрами. Работа же аффилированных с посольством структур (того же Русского дома) носит преимущественно просветительский характер – это нужная работа, но этого крайне недостаточно.
Москва не осуществляет реального взаимодействия с местными активистами. Сербский политик Бошко Обрадович подвергся критике в российских СМИ за то, что он посетил американское посольство. Однако эти СМИ забыли упомянуть о том, что двери российского посольства давно закрыты для сербских сторонников России, не связанных с действующей властью – просто потому, что представляющие РФ чиновники боятся рассердить главу государства. Фактически это сделало Россию заложником действующей белградской власти, склонной поддаваться западному давлению и явно не подходящей для того, чтобы делать на него все имеющиеся ставки. Разумеется, России необходимо сотрудничать с Вучичем, но надо понимать, что такое сотрудничество не принесёт никаких плодов без системного взаимодействия с сербским обществом, чего пока и близко не происходит.
Сейчас моральная позиция России в регионе зиждется на последовательности в вопросе статуса Косово. Если сербские власти в том или ином виде пойдут на признание независимости края, основа этой позиции окажется разрушенной, и регион будет потерян для Москвы если не навсегда, то очень надолго.
* * *
Подытоживая вышесказанное, можно утверждать, что положение Вучича и его приближённых выглядит достаточно прочным. Возможность удачного уличного переворота представляется крайне ограниченной. Несомненно, стоит ожидать попыток поставить итоги выборов под сомнения и вывести людей на улицы, но этот фактор будет использован не для свержения действующей власти, а скорее для давления на неё с целью навязать ей сотрудничество с оппозицией, потребовав, к примеру, сделать премьером того же Драгана Джиласа.
Кстати, даже в случае удачного исхода этой авантюры её результаты могут не оправдать ожиданий Запада. Достаточно вспомнить, что, став президентом, Вучич явно под внешним воздействием поставил во главе правительства Анну Брнабич с её британским бэкграундом. Все последующие годы «передовая» Брнабич в основном занималась продвижением «радужной» повестки и попытками развития бизнес-контактов с западными компаниями, однако ощутимого влияния на внешнюю политику Сербии она не оказывала. Времена Зорана Джинджича, который управлял государством в годы президентства Воислава Коштуницы, давно прошли.
Кроме того, стоит подчеркнуть, что проведение досрочных выборов выгодно не столько оппозиции, сколько власти: теперь Вучич вплоть до формирования нового правительства (этот процесс может продолжаться неопределённо долго) сможет оттягивать «непростые решения» по Косово и другим пунктам политической повестки, которые ему навязывают западные партнёры. В распоряжении сербских властей окажется пауза, в ходе которой обстановка во всём мире может претерпеть кардинальные изменения, что, в свою очередь, позволит Белграду расширить пространство для «многовекторного» маневрирования.
Но то, что вероятность переворота в Сербии представляется незначительной, не отменяет тех факторов, которые для российской аудитории являются главными. Сербия продолжает медленно но верно сдавать Косово, дистанцироваться от России и дрейфовать в сторону ЕС. Москва же при нынешнем положении дел всё больше закрепляется в статусе свидетеля происходящего, а не активного регионального игрока.
Владимир ЗОТОВ
Источник: “ВПА”.
