Китай и Россию сближает угроза гибридной войны

Медведь и панда на службе миру

Стратегические культуры (СК) отражают присущую каждому государству совокупность стереотипов устойчивого поведения при масштабном применении военной силы, в том числе при подготовке, принятии и реализации стратегических решений. В СК России и Китая просматриваются некоторые общие черты, связанные прежде всего с тем, что оба государства ставят целью не допустить эскалации кризисной ситуации до применения военной силы, а в случае вооруженного конфликта – разгромить противника.

Видный американский антрополог Мелвилл Херсковиц полагает, что каждая культура имеет определенный фокус – преобладающую, существенную черту той или иной нации. Он отражает тенденцию любого общества к особой сложности и изощренности одних аспектов и институтов на фоне относительной простоты других. Когда общество фокусируется, сосредоточивает усилия на развитии какого-то аспекта своей культуры, он становится очагом инноваций. У одних – это развитие технологий (страны Европы), у других – наращивание экономического и военного потенциала для того, чтобы на основе самопровозглашенной исключительности добиться глобального доминирования (США), у третьих – закон и право (Швейцария, Исландия) или оборона собственного государства (Россия, Китай, Индия).

Вопросы соотношения понятий «культурного фокуса» и «стратегической культуры» – важный предмет отдельного исследования. Ограничимся констатацией близости культурных фокусов России и Китая, что отражает общую направленность двух держав на оборонные проекты и недопущение крупного военного конфликта.

Важным шагом в укреплении стратегического партнерства стало решение Российской Федерации о развертывании в КНР системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН). До сих пор такой системой обладали только США и Россия, теперь к ним присоединится и Китай. Решение свидетельствует о реальной глубине российско-китайского стратегического сотрудничества и о степени доверия между Москвой и Пекином. В распоряжении последнего окажется комплекс специальных технических средств обнаружения запуска баллистических ракет, вычисления их траектории и передачи в командный центр информации, на основе которой фиксируется факт нападения на государство с применением ракетного оружия и принимается оперативное решение об ответных действиях (на эту тему – «Китайский след «московской ракеты»).

Назрели и другие шаги по углублению отношений, касающиеся, в частности, выработки мер противодействия гибридной агрессии со стороны США и Запада в целом, объектами которой являются обе наши страны. В этом контексте представляет интерес изучение подходов России и КНР к противостоянию гибридной войне и «цветной революции».

Россия, активная оборона

Мнение авторитетных российских специалистов по вопросам гибридной войны можно суммировать следующим образом:

• термин имеет западное происхождение. Созданная на Западе теория гибридных войн сегодня отрабатывается по всему миру. Суть ее в комплексном применении инструментов жесткой и мягкой силы, в стирании различий между войной и миром, что представляет важную особенность конфликтов XXI века;
• гибридная война представляет собой переходной этап от политического кризиса с повышенной интенсивностью демонстрации силы к ограниченной «обычной» войне с угрозой последующей эскалации до глобального ядерного конфликта;
• для гибридной войны характерны высокая адаптивность к условиям ее подготовки и ведения, непрерывность, взаимосвязь с «цветными революциями» и многомерная борьба в военной, информационной, экономической, политической, социокультурной и других областях;
• разработанная в США принципиально новая стратегия ведения военных действий «Троянский конь» направлена против России и Китая, ее суть – незаметное вторжение на территорию противника при решающей роли военно-воздушных сил с одновременными ударами по важным объектам. Эти действия будут планироваться с учетом результатов действий радикально настроенной оппозиции по дестабилизации внутренней обстановки.

По словам начальника Генштаба ВС РФ генерала армии Валерия Герасимова, Российская Федерация готова к ведению войны по любой из стратегий. В основе нашего ответа – активная оборона, базирующаяся на теоретических проработках и обосновании комплекса мер, направленных прежде всего на превентивную нейтрализацию угроз.

Китай: побеждать не сражаясь

В Китае традиционно уделяют важное внимание вопросам трансформации конфликтов современности, появлению новых видов межгосударственного противостояния. Ли Шуинь, исследователь Академии военных наук НОАК, в письме автору статьи отмечает важность изучения стратегии и контрстратегии гибридной войны.

Однако интерес к феноменам, называемым гибридная война и «цветная революция», проявился в Китае не сегодня. Основы стратегии гибридной войны как вида геополитического противоборства, которую определяют такими понятиями-синонимами, как «стратегия непрямых действий», «организационное оружие», «мягкая сила» и прочие, были сформированы в Китае еще в V веке до нашей эры в эпоху Чжаньго, или сражающихся царств (403–221 годы до н. э.).

Сунь-цзы – стратег и мыслитель, живший в VI веке до нашей эры, в трактате «Искусство войны» заложил основы стратегии всеохватывающей геополитической борьбы на межгосударственном уровне по целому ряду направлений и только в последнюю очередь непосредственно в военной сфере. Сегодня исследованный Сунь-цзы вид межгосударственного противостояния получил название гибридной войны. Китайский стратег сформулировал ее концептуальную сущность: достигать победы над противником, не сражаясь с ним, фактически избегая непосредственных военных столкновений с вражескими армиями. Он утверждал: самая лучшая война – разбить замыслы противника, на втором месте – разбить его союзы и лишь на третьем – разбить его войска. На протяжении тысячелетий сутью китайских технологий «жить и выживать» стало стремление достигать необходимых результатов как можно с меньшими для себя усилиями и материальными издержками, прежде всего с помощью привлечения и задействования в своих интересах максимально возможного объема чужих сил и средств, а также использования благоприятных объективных и субъективных условий.

Со стратегией гибридной войны естественным образом взаимодействуют технологии «цветной революции», о которых говорил тот же Сунь-цзы. По его замыслу, главным объектом геополитической атаки в ходе войны фактически должна быть правящая элита государства-противника – сам правитель, сановники, входящие в его ближайшее окружение, и военачальники, которых необходимо путем активного воздействия на них с помощью различных средств прежде всего «переиграть замыслом» и тем самым «не дать им выиграть».

Геополитические противники пытаются возложить на Россию и Китай авторство стратегии гибридной войны и утверждают, что сегодня всеохватывающая интегральная стратегия геополитической борьбы – гибридной войны и «цветной революции» используется Китаем в конкурентной борьбе с США. В начале 2000 года Пентагон провел исследования долгосрочной стратегии внешней политики Китая и пришел к выводу, что Пекин всеми силами будет пытаться избегать открытой конфронтации с Соединенными Штатами приблизительно до 2030 года. Военные утверждают, что такая линия должна не допустить слишком больших затрат финансовых и других ресурсов Китая на гонку вооружений и избежать судьбы Советского Союза. При этом в ходе геополитического противоборства с Вашингтоном Пекин делает главную ставку на развал США изнутри. Однако именно Соединенные Штаты и их сателлиты уже давно предпринимают попытки развалить Россию и Китай с опорой на «пятую колонну» и другие подрывные технологии.

Ма Цзяньгуань, профессор Национального государственного университета обороны и технологии (КНР), опираясь на идеи своих великих предшественников, утверждает: в XXI веке главным видом вооруженного противостояния становится гибридная война, характеризующаяся менее четкими рамками, более разнообразными средствами ведения боевых действий и комплексными формами. Она не меняет общие правила, а обогащает их содержание.

Важные особенности гибридной войны, по мнению профессора:

• она по-прежнему характеризуется жестким антагонизмом и насилием в таких сферах, как экономика, киберпространство и общественное сознание, а также использованием военных средств;
• противоборство в общественном сознании – важный элемент гибридной войны;
• при поддержке вооруженных сил нападение и оборона осуществляются в таких областях, как общественное мнение, формирующееся в социальных сетях, электронные средства распространения информации, психология, кибератаки, а затем подавляющее преимущество достигается за счет применения большого количества высокоточного оружия в военной операции;
• гибридная война, характеризующаяся неопределенностью и нестабильными характеристиками, чревата подрывом международных норм.

«Цветная революция» представляет собой мощный инструмент вмешательства Запада за счет относительно мирной эволюции посредством декларативно «ненасильственных» действий, цель которых – свержение суверенной государственной власти.

Применяются две основные модели «цветной революции». Первая – по которой уничтожался СССР. Она реализуется с помощью навязывания идей и использования агентов влияния внутри системы, сверху вниз, изнутри наружу, чтобы расчленить противника. Вторая –модель «арабской весны», когда с помощью социальной мобилизации общество толкают к свержению существующего политического режима, снизу вверх, снаружи внутрь. Это не социальная революция в истинном смысле, она представляет собой один из источников регионального терроризма. «Цветная революция» – средство гибридной войны, у них следующие общие черты: воздействие на психологическую сферу, активная мобилизация части населения с конечной целью подрыва политической системы.

Таким образом, оценки стратегий гибридной войны российскими и китайскими экспертами во много близки. С политической точки зрения важно наличие общего понимания, что инициаторами гибридных войн и «цветных революций» против геополитических конкурентов неизменно выступают США и страны Запада. Признание единого источника угроз для национальной безопасности России и Китая должно служить объединяющим фактором в выработке стратегии совместного противодействия.

Антисоветский пинг-понг

Суммируя сказанное, отметим, что для отношений России с КНР в контексте геополитического противостояния с США и Западом представляется крайне важным учет одной из отличительных черт китайской логики мышления, которая легла в основу национальной стратегической культуры. Суть ее в том, что «единое раздваивается, но перемены следуют через сочетание не двух, а трех сил». Таким образом, китайская логика состоит в нахождении и привлечении третьей силы при явном противоборстве двух сторон.

В геополитическом треугольнике Россия – Китай – США для каждой из сторон характерно стремление достигать необходимых результатов как можно меньшими усилиями и материальными издержками, прежде всего с помощью привлечения для осуществления собственных замыслов максимально возможного объема чужих сил и средств. Подобная логика неплохо сработала в начале 1970-х, когда изобретенная Генри Киссинджером так называемая дипломатия пинг-понга, осуществляемая КНР и США, позволила добиться прорыва в американо-китайских отношениях. Благодаря предприимчивости премьера Госсовета КНР Чжоу Эньлая и госсекретаря США Генри Киссинджера в отношениях Пекина и Вашингтона удалось на время растопить лед недоверия. Это также способствовало изменению геополитической ситуации в большом стратегическом треугольнике: упрочило положение КНР и США и ослабило позиции СССР, который к концу 70-х оказался в международной изоляции.

Вряд ли в сегодняшней неопределенной и хаотизированной международной обстановке и в условиях ухудшения отношений с США Китай заинтересован в ослаблении России. Скорее наоборот – важным фактором обеспечения национальной безопасности обоих государств должна оставаться взаимная заинтересованность в стабильном и устойчивом развитии каждого. Вместе с тем ставки в геополитическом противостоянии трех держав чрезвычайно высоки, и нельзя сбрасывать со счетов вероятность инициирования американцами изощренных маневров с целью раскола партнерства Москвы и Пекина. Задача российских политиков, дипломатов и военных в том, чтобы найти достойный ответ.

Александр Бартош,
член-корреспондент Академии военных наук РФ,
эксперт Лиги военных дипломатов

Источник: “ВПК”.