Гибридная война: необъявленная и вездесущая

Диверсии на газопроводах «Северных потоков», террористический акт взрыва Крымского моста заставляют говорить о новых опасностях стратегии гибридной войны Запада против нашей страны, что требует актуализации законодательной базы России

Реакция России на новый виток гибридной войны должна охватывать широкий диапазон ответных действий. Немаловажным является назревшее обновление доктринальных документов нашего государства. При этом необходима строгая выверенность в оценках угроз нашей безопасности по всему спектру. Исключительно важная задача, о чём регулярно напоминает президент России В.В. Путин, – не дать себя втянуть в гонку вооружений, обеспечивая необходимый уровень обороноспособности, безопасности.

В этом контексте Военная доктрина России, принятая в 2014 году, и некоторые другие доктринальные документы, отражающие задачи обеспечения обороны и безопасности, требуют актуализации в связи с появлением новых видов межгосударственного противоборства, радикальным изменениям угроз и вызовов современности.

Угрожающая реальность

Во-первых, приобретает крайне обострённую антироссийскую, русофобскую направленность известная стратегическая цель наших врагов – США, Великобритании и НАТО, – не допустить возрождения России как экономической и военной державы, способной самостоятельно отстаивать свои интересы, стереть её навсегда с карты мира.

Во-вторых, события на Украине, в Закавказье и Центральной Азии убедительно свидетельствуют, что сегодня в мире развернулась ожесточённая фаза борьбы за доступ к ресурсам России и государств постсоветского пространства с конечной целью их порабощения и перевода под внешнее управление. Взрывы на трубопроводах «Северный поток» и «Северный поток-2» свидетельствуют о переходе конкурентов России на рынке энергоресурсов к использованию террористических методов.

В-третьих, размещение вблизи российских границ американских высокоточных средств большой дальности, способных нести ядерные боеголовки, и наличие реальной опасности их применения против России. Такая реальная угроза исходит не только с территории Украины, но и от объектов системы ПРО США в Румынии и Польше. Угрожающая реальность такой опасности требует упреждающего отражения в доктринальных документах и принятия самых решительных мер.

В-четвёртых, из числа невоенных угроз особую значимость приобрела и превратилась в один их главных детерминантов противоборства гибридная война и её важный инструмент – информационно-психологическая война Запада, имеющая целью установить контроль над сознанием населения государств-объектов когнитивной агрессии.

И, наконец, США и НАТО делают ставку на лидерство в современных военных технологиях, и, главное, на безотлагательное внедрение научно-технических достижений в промышленность и практику оснащения вооружённых сил.                             

Условия для применения ядерного оружия

В Военной доктрине РФ и в Основах государственной политики в области ядерного сдерживания содержится одинаковая, но достаточно расплывчатая и во многом неопределённая в нынешней конкретной складывающейся ситуации формулировка. Сдерживание неопределённостью – один из важных методов дипломатии, однако во многих ситуациях неопределённость может выступить в роли провоцирующего фактора.

Согласно существующей формулировке, РФ оставляет за собой право применить ядерное оружие не только в ответ на ядерный удар или атаку с помощью других видов оружия массового уничтожения по её территории или территории союзника. Оно может быть использовано и «в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства».

Разъяснений, что следует считать данной угрозой, в документах не даётся. По-видимому, с учётом ситуации на Украине и в некоторых других близких к России регионах уместным может быть дополнение, предусматривающее «ядерный ответ на размещение противником вблизи российских границ высокоточных средств большой дальности, способных нести ядерные боеголовки, и наличия реальной опасности их применения против российской территории. Ответный удар может наноситься как против объектов размещения оружия, так и центров принятия решений».

Исторические прецеденты существуют. Достаточно вспомнить «нервную» реакцию Вашингтона на размещение советских ядерных ракет на Кубе в 1962 году. Тогда СССР пошёл на этот шаг в ответ на размещение в Турции в 1961 г.  15 американских ядерных ракет средней дальности PGM-19 «Юпитер» с радиусом действия до 2400 км, напрямую угрожавших европейской части Советского Союза, включая Москву и другие промышленные центры. Генерал де Голль, кстати, на предложение Вашингтона разместить во Франции такие ракеты от подобной «чести» отказался. Только решительные действия СССР позволили отодвинуть ядерную угрозу от границ страны и добиться вывода из Турции ядерных ракет.

Политика сдерживания или гибридная война?

Действия Запада по достижению превосходства над Россией во многом опираются на стратегию гибридной войны с использованием таких её инструментов как информационно-психологическая война, война чужими руками (прокси-война), цветные революции.

Как влияют перечисленные и некоторые другие факторы на приведённую в Военной доктрине классификацию войн и военных конфликтов? Пока никак!

В Военной доктрине-2014 военные конфликты подразделены на две группы:

1) войны – локальная, региональная и крупномасштабная война;

2) вооружённый конфликт – международный и внутренний.

В доктрине упоминается об изменении соотношения между силовыми и не силовыми способами противоборства, но делается это как-то «вскользь», без принципиальных выводов. Нет таких выводов и в других доктринальных документах РФ. В результате ряд положений Военной доктрины носят весьма расплывчатый характер, не в полной мере используется принцип системности при изложении вызовов и угроз, что затрудняет анализ и прогнозирование развития военно-политической обстановки. Не чётко указаны приоритеты подготовки страны и Вооружённых сил к противоборству с угрозами гибридной войны, обеспечения обороны, национальной и международной безопасности России.

Указанные недостатки во многом обусловлены тем, что в документе не получил отражения факт использования в современных внешнеполитических отношениях гибридной войны, как нового вида межгосударственного противоборства.       

Необходимость актуализации доктринальных документов нашей страны обусловлена тем, что в отношении России нашими противниками в качестве постоянной, ежедневно избранной политики проводится линия многовекторной агрессии одновременно и взаимосвязано по всем направлениям: политическому, дипломатическому, экономическому, социально-идеологическому (приобретающему национал-расистские черты), агрессивному киберинформационному, русофобско-пропагандистскому, разведывательно-подрывному, военно-силовому.

Фактически нам угрожают военной силой, наращивая количественно и качественно войска (силы) и их провокационную активность в непосредственной близости от границ Российской Федерации. Этот внешнеполитический курс на российском направлении и представляет собой гибридную войну. Именно войну, поскольку её замыслом предусмотрено уничтожение России путем её удушения.

О такой угрозе говорил и президент В.В. Путин в выступлении на Коллегии ФСБ 24 февраля 2021 года: «Мы сталкиваемся с так называемой политикой сдерживания России. Речь здесь идёт не о естественной для международных отношений конкуренции, а именно о последовательной и весьма агрессивной линии, направленной на то, чтобы сорвать наше развитие, затормозить его, создать проблемы по внешнему периметру, спровоцировать внутреннюю нестабильность, подорвать ценности, которые объединяют российское общество, и, в конечном итоге, ослабить Россию и поставить её под внешний контроль, как, это мы видим, знаем это происходит в некоторых странах на постсоветском пространстве».

Глава МИД РФ С. Лавров неоднократно говорил о ведущейся против России «тотальной гибридной войне», однако это понятие не раскрывается в официальных документах нашей страны (Закон об обороне, Стратегия национальной безопасности, Военная доктрина, Концепция внешней политики и некоторые другие).

Характер и закономерности гибридной войны

Гибридная война представляет собой важный компонент внешнеполитической стратегии, который присутствует на каждом из этапов развития межгосударственного противоборства. Её стратегия позволяет дозировать воздействие на противника от мягких форм вплоть до прямого применения силы, а также осуществлять эскалацию/деэскалацию напряжённости конфликта. Возможности эскалации и деэскалации в межгосударственном противоборстве представляют эффективный инструмент изнурения и стратегического неядерного сдерживания противника.     

Проведённый в России и за рубежом анализ использования стратегии гибридной войны и её инструментов в сфере внешней политики государств  придал мощный импульс появлению новых специфических и уникальных законов вооружённой борьбы, основанных на синтезе факторов времени, пространства, внезапности, стратегической мобильности, уязвимости государства, «ускорения» войны, «трения» и «износа» гибридной войны, широкого использования достижений науки в самых различных областях (психология, антропология, история, кибернетика, наука о мозге и др.).

На появление уникальной группы законов гибридной войны США и НАТО против России указывают следующие характерные её особенности:

• глобальный геополитический характер, поскольку США стремятся разгромить Россию как своего главного и сильного геополитического противника, единственного, который способен уничтожить Америку вооружённым путём;
• цивилизационный характер, так как США стремятся уничтожить своего единственного мировоззренческого противника, который в рамках собственной культурно-мировоззренческой парадигмы способен создать свой мировоззренческий проект, могущий стать основным нравственным стержнем человеческой цивилизации и победить США и радикальный либерализм в войне смыслов;
• перманентный и всеобщий характер, так как ведётся постоянно, со всё усиливающейся интенсивностью во всех сферах в специально созданных «серых зонах» – театрах гибридной войны;
• диффузный (гибридный) характер, так как в ней используются известные на сегодня средства и методы войны, включая обусловленную интеграционным фактором взаимодействия способность использовать технологии цветной революции в качестве катализатора операций гибридной войны с целью ускорения развала государства.

У гибридной войны, как нового вида межгосударственного противоборства, есть и свои закономерности. К ним можно отнести:

• использование продажных местных элит в качестве важного фактора ослабления и развала государства;
• формирование «серой зоны» как театра гибридной войны;
• отрицание факта ведения гибридной войны;
• скрытность применения против противника комплекса гибридных угроз;
• взаимодействие сил и средств гибридной войны на основе единого замысла и плана;
• всеобъемлющий охват территории государства при проведении операций гибридной войны, включая космическое и киберпространство;
• опережающее отражение при разработке стратегии гибридной войны, основанное на перспективном видении развития военного конфликта;
• приоритетность операций по оказанию когнитивного разрушительного воздействия на сознание и психику людей, использование технологий цветной революции в качестве катализатора операций гибридной войны с целью манипуляции сознанием людей и ускорения развала государства;
• специфичность развития военной техносферы гибридного военного конфликта.

Анализ феномена гибридной войны как скрытого и не имеющего определённого статуса конфликта, обладающего сложной внутренней структурой, протекающего в виде интегрированного противоборства, осложнён тем, что его более широкое развитие происходит в условиях форсированной трансформации миропорядка.

Обострение межгосударственной борьбы и, соответственно, появление новых – гибридных – форм противоборства во многом обусловлены разворачивающейся сегодня технологической революцией, которая протекает во взаимосвязи с научно-техническим и социальным прогрессом.

Война, которая не объявляется, но ведётся на всех пространствах

Универсальный характер законов гибридной войны применительно к данному виду военного конфликта определяется следующими факторами:

• основное измерение гибридной войны – это скрытная подрывная деятельность, которая используется против объекта агрессии в качестве главного средства с целью подорвать способность противника к сопротивлению и навязать ему свою волю;
  

• ведущие мотивы подрывной деятельности – борьба за ресурсы страны-мишени и/или за возможность использования её геополитического положения в противоборстве с другими противниками;
• всеобъемлющий характер конфликта, в котором применяются силовые и несиловые средства воздействия с упором на информационно-психологические технологии, отражаемые в моделях когнитивной войны и «управляемого хаоса»;
• война построена на стратегии измора, что придаёт конфликту затяжной, перманентный характер;
• к гибридной войне неприменимы нормы международного права, определяющие понятие «агрессия», в такой войне не существует понятий «фронт» и «тыл», она не объявляется, но ведётся на всей территории страны, в космосе и киберпространстве.

Перечисленные факторы выдвигают гибридную войну в число военных конфликтов XXI века как феномен, оказывающий во многом определяющее влияние как на формирование нового миропорядка, так и на состояние национальной безопасности России, что требует учёта фактора гибридной войны в доктринальных документах РФ (Закон об обороне, Стратегия национальной безопасности, Военная доктрина, Концепция внешней политики и некоторые другие).

С учётом сказанного, представляется логичным включить в Разделе I «Общие положения» между пунктами Д и Е Военной доктрины определение гибридной войны как нового вида межгосударственного противоборства и привести определения её инструментов: прокси-войны, информационно-психологической войны и цветной революции. В Разделе II доктрины  «Военные опасности и военные угрозы Российской Федерации» дополнить определением гибридных угроз, как объединение дипломатических, военных, экономических и информационно-коммуникационных методов воздействия, которые могут быть использованы в вооружённом конфликте государственными или негосударственными субъектами для достижения особых целей, не доходя при этом до формального объявления войны.

Комплекс гибридных угроз формируется по заранее определённому стратегическому замыслу и обеспечивает гибкое адаптивное воздействие на широкий спектр военных и гражданских целей противника, включая население страны-мишени.

Системный подход требует анализа и оценки предложенных и некоторых других формулировок в Военной доктрине и других доктринальных документах. Внесённые изменения коснутся основных элементов Вооружённых сил России – численности, органов, управления, структуры, системы подготовки офицеров, контрактников, призывников и резервистов. Необходим анализ и прогноз формирующейся системы мировой политики и роли в ней военной техносферы и вооружённого насилия.

Важные стратегические последствия повлечёт за собой признание в качестве недопустимого шага размещение вблизи российских границ американо-натовских высокоточных средств большой дальности, способных нести ядерные боеголовки или оснащённых обычными боезарядами высокой мощности. От результатов данной реформы зависит развитие военной политики России на долгосрочный период и, что ещё более важно, военная безопасность государства.

Александр Бартош,
член-корреспондент Академии военных наук России

Источник: “Звезда”.