Информационный фактор в процессе развала СССР и постсоветские развития

Исполнительный директор НОФ «Нораванк»

Как известно, в период Холодной войны советская идеологическо-информационная система подверглась серьезным изменениям [1]. Дальнейшие развития показали, что она не смогла достойно противостоять как внутренним, так и внешним вызовам. Информационные акции, становящиеся причиной выбора идеологической альтернативы, наряду с политическими, экономическими и другими факторами вынудили руководство СССР с 1986г. перейти к осуществлению принципиальных реформ. Они призваны были сделать советскую систему адекватнее и конкурентоспособнее относительно происходящих в мире процессов. Подобный поворот событий напоминал по своей логике ситуацию «оттепели». Однако новая эпоха – «Перестройка», которая стала лозунгом нового главы Советского Союза М.Горбачева, в отличие от хрущевской оттепели, привела не к частичной либерализации и развитию общества, а к развалу СССР в 1991г.

В ходе «перестройки» в разы либерализировались практически все сферы советской жизни. Бывшие диссиденты избирались депутатами союзной и республиканских Верховных советов, информационное пространство было наводнено вольнодумными статьями, книгами и передачами, появились новые газеты и журналы. К этим процессам активно подключились также зарубежные информационные структуры и другие службы, которые увидели в «Перестройке» блестящую возможность в плане осуществления собственных геополитических целей [2, 3].

Если рассматривать этот чрезвычайно бурный период и распад СССР с точки зрения вопросов информационного характера, то нужно будет учитывать не только то, что советский «агитпроп» утратил прежний революционный пыл и стал догматичной и разлагающейся системой. Закономерность случившегося обусловливалась (наряду с разными объективными и необъективными факторами) еще и тем, что мир вступил в эпоху четвертой и пятой информационной революции, а советское общество по ряду признаков было ближе к представлениям Ю.Хакаши и Д.Бэлла об «информационных обществах» [4]. В этом контексте для понимания логики сложных процессов «Перестройки» целесообразно вновь обратиться к обобщенной советской информационной стратегии.

Почти сразу после революции советские власти разработали и принялись последовательно осуществлять политику научно-технологического развития страны. Достаточно упомянуть, что даже в годы гражданской войны (1918-1919гг.) было основано 33 крупных научных института, в 1927г. в стране, которая все еще находилась в тяжелом экономическом положении, уже действовало порядка 90 исследовательских учреждений.

Развитие научно-технической сферы обрело больший размах в послевоенный период. Например, в 1975г. в СССР в научных учреждениях работали около 1 млн. специалистов, что составляло примерно четверть от совокупного числа научных сотрудников всего мира. В те же 70-80-ые примерно у 80% трудоспособного населения было высшее или неполное высшее образование. Если учесть не только академические, но и ведомственные исследовательские учреждения, то, согласно экспертным оценкам (по данной сфере отсутствуют точные статистические данные, так как часть подобных организаций осуществляла заказы военно-промышленного комплекса, поэтому сведения об их количестве неточны), эта цифра превышала 5-6 тысяч.

Нужно также констатировать важное обстоятельство: развитию знаниево-информационной сферы существенно способствовала также соответствующая социально-экономическая политика. В СССР образование было бесплатным (более того, студенты и аспиранты получали стипендии), а зарплаты научных сотрудников, инженеров и специалистов технической сферы были сравнительно выше, чем в остальных сферах (даже партийной и административной). Однако представленные реалии имели и иной контекст.

Массовое движение в сторону образования и науки и стратегия акцентирования важности этих сфер формировали общество, обладающее знаниями и создающее знания. Членов подобного общества, естественно, не могла удовлетворить и убедить примитивная партийная агитация. Поэтому в обществе возникало недоверие и своеобразно выражаемое сопротивление официальной идеологии. Более того, проводимая агитация, не учитывающая национальные особенности союзных и автономных республик (в том числе Российской Федерации), способствовала возникновению националистических и сепаратистских настроений. В результате в республиках закрепилось убеждение, что самостоятельность больше соответствует их интересам, нежели покорность директивам ЦК. Эта убежденность в дальнейшем стали основой для возникновения в СССР неформальных националистических организаций, составивших часть диссидентского движения в целом.

Нужно отметить, что антагонизм, возникший между зиждущемся на знаниях мировосприятии советского общества и постулатами авторитарной идеологической пропаганды, постепенно нарастал, углублялся и стал одной из основным причин развала советской системы. Примечательно, что в Третьем рейхе прекрасно сознавали «угрозы», которыми чревато наличие развитого общества. Согласно их подходу, население оккупированным Рейхом стран должно было получать максимум начальное образование, не более того. Они вполне обоснованно считали, что в наделенных знаниями обществах неизбежно возникнет протест против методов управления и идеологии национал-социализма.

Возвращаясь к советским реалиям, можно констатировать еще и следующее. Уже в послевоенный период способности советской административно-идеологической элиты («номенклатуры») адекватно воспринимать ситуацию и принимать соответствующие решения стали уступать как политической элите их геополитических конкурентов, так и знаниево-аналитическим способностям общества внутри самого СССР. В период «Перестройки» этот своеобразный «разрыв» вызвал ситуацию, при которой «номенклатура» утратила практически все пропагандистские рычаги управления обществом. С точки зрения задач информационного характера, этот разрыв, как и комплекс других факторов, в конечном итоге привел к тому, в 1991г. советская система развалилась. Этот развал положил также конец биполярной Холодной войне (которая с еще большим размахом, но уже в мультиполярном формате возобновилась примерно через 20 лет). Геополитические соперники СССР праздновали свою победу вместе со свергнувшим советские порядки обществом. В связи с этим заметим, что если в «социалистической революции» 1917г. был зафиксирован «иностранный след», то в «либеральной революции» 1991г. участие самых разных иностранных спецслужб (в том числе информационной сферы) было очевидным и масштабным. Уже в XXI веке совершение революций (в так называемой «цветной» версии) превратилось в хорошо разработанную информационно-политическую технологию [5]. В то же время нужно отметить, что подобные революции возможны только в тех обществах, в которых накопилось столько проблем определенного толка, что они превышают критическую отметку.

Через некоторое время после «либеральной революции» в информационной сфере свергнувших коммунистическую администрацию постсоветских республик возникли серьезные проблемы в плане приобретения и «производства» знаний. Вместе с советскими порядками была парализована состоявшаяся в результате примерно 70-летней работы научно-образовательная и промышленно-технологическая системы. В результате уже либеральные постсоветские общества пережили регресс и оказались, как мы уже отмечали, в статусе деиндустриализированных обществ [4].

Драматично сложились также судьбы значительной части носителей либеральных идей и диссидентов, многие из которых сформировались в той же научно-образовательной среде [6]. В результате развала системы они потеряли свой прежний высокий социальный статус и авторитет в обществе. По поводу всего этого один известный диссидент довольно метко охарактеризовал случившееся: «Нашей мишенью была коммунистическая партия, но мы выстрелили по родине». Другой диссидент, выдающийся прозаик, наш соотечественник Сергей Довлатов, в свое время вынужденный покинуть родину, тоже несколько эмоционально, но образно высказался по поводу складывающихся «новых порядков»: «После коммунистов я больше всего ненавижу антикоммунистов».

Постсоветские развития были следствием еще одной закономерности. В результате развала СССР мировоззренческо-идеологические представления оппонентов советской системы оказались в несколько двусмысленном положении. Длившаяся примерно 70 лет коммунистическая пропаганда вызвала у них стойкое отвращение к «системе». Параллельно с этим, благодаря «железному занавесу», представления диссидентов о «свободном мире», в основном сформировавшиеся под влиянием зарубежных радиопередач, также были более чем примитивны и идеалистичны. Другими словами, в период «перестройки» и дальнейшего развития событий «разрыв» между реальностью и собственными представлениями был присущ не только «номенклатуре», но и диссидентам, националистам и вообще всем социальным слоям, недовольным советской системой.

Отрезвление или, иначе говоря, разрыв между идеализированными представлениями и реальностью наступило очень скоро после развала СССР, когда социально-экономическая ситуация резко ухудшилась. Тем не менее подавляющая часть ответственности за случившееся падает на догматичную «номенклатуру», которая, согласно некоторым исследователям, «развалив СССР, совершила свое последнее преступление». В этом контексте полезно обратиться к опыту китайской политической элиты. Совсем скоро после «перестройки» она также осуществила реструктуризацию, в результате которой в общество этой коммунистической страны были имплементированы национально-консервативные идеи, а в экономике – либеральные принципы (реформы Дэн Сяопина). Кстати, осуществление такой политики способствовало также тому, что в этой стране была сформирована специальная комиссия из экспертов и исследователей, которая, изучив причины развала советской системы, консультировала руководство своей страны относительно того, как избежать тех ошибок, которые были допущены в СССР. В результате были разработаны здравые подходы, позволившие Китаю избежать тех «плохих сценариев», с которыми столкнулись постсоветские страны, и значительно развить собственное общество и государство.

В постсоветских обществах понимание вышеупомянутых реалий пришло через некоторое время после развала Советского Союза – в начале XXI века. В качестве материализованного примера подобного понимания можно рассматривать тенденции восстановления научно-образовательно-технологической системы в этих республиках, прежде всего – в России.

В постсоветский период возникли также проблемы в пропагандистской сфере. Пришедшие на смену «агитпропу» СМИ зачастую тоже преподносили свои материалы радикализованно, с позиций так называемого «вульгарного либерализма», сдабривая их, особенно во время первой Чеченской войны (1994-1996гг.), антипатриотическими лозунгами. Последнее обстоятельство послужило основой для того, чтобы эксперты информационной сферы охарактеризовали подобную информационную пропаганду «войной против собственного народа».

Однако нужно признать, что через некоторое время в ряде постсоветских республик, в частности в России, деятельность СМИ начинает последовательно улучшаться. Примечательно, что начиная с 2004г. на российских каналах появилась передача «Агитпроп», ведущему которой (К.Семин) удается сочетать революционный пыл и логику нынешних реалий. Нужно также подчеркнуть, что в условиях «второй Холодной войны» некоторые информационные средства этой страны выполняют для западных обществ практически ту же роль, что и упоминавшиеся выше «Голос Америки», «Свобода» и BBC в 60-80-ые гг. прошлого века. Например, международный многоязычный телеканал RT (директор – Маргарита Симонян) в 2013г. ежедневно смотрели примерно 700 млн. телезрителей, а на YouTube RT — первый новостной канал, преодолевший отметку в 1 млрд. просмотров. Подобные достижения обусловлены тем, что RT своим объективным освещением новостей создает альтернативу для западного общества, в котором заметны все симптомы «информационного» тоталитаризма, в каком-то смысле напоминая аналогичные нравы СССР.

Очевидно, что в условиях пятой информационной революции несерьезно говорить о «закрытом информационном обществе», однако на национально-государственном уровне, исходя из интересов государственных или отдельных финансово-экономических компаний (в том чисел медиахолдингов), сегодня применяются так называемые «мягкие», манипулятивные технологии, позволяющие контролировать и ощутимо направлять информацию, предоставляемую широкой общественности.

Гагик Арутюнян,
Исполнительный директор НОФ «Нораванк»

Использованная литература

  1. Գագիկ Հարությունյան, Հետպատերազմյան տեղեկատվական քաղաքականությունը ԽՍՀՄ-ում, «Գլոբուս» , #4(82), 2017 (Арутюнян Г., Послевоенная информационная политика в СССР // Глобус, #4(82), 2017, на арм.яз.).
  2. Красильников Р.С., Новые крестоносцы: ЦРУ и перестройка. – М.: Олма-Пресс, 2004.
  3. Петер Швейцер, «Победа: Роль тайной стратегии администрации США в распаде Советского Союза и социалистического лагеря», http://sheba.spb.ru/lib/shveicer-pobeda.htm.
  4. Գագիկ Հարությունյան, Տեղեկատվական և դեինդուստրիալիզացված հասարակություններ, «21-րդ Դար», #4(68), էջ 16, 2016 (Арутюнян Г., Информационные и деиндустриализированные общества // 21-рд ДАР, #4(68), с. 16, 2016, на арм.яз.).
  5. Գագիկ Հարությունյան, Գունավոր հեղափոխություններ, «21-րդ Դար», # 4(68), էջ 4, 2016 (Арутюнян Г., Цветные революции // 21-рд ДАР, #4(68), с. 4, 2016, на арм.яз.).
  6. Борис Кагарлицкий, Политология революции. – М.: «Алгоритм», 2007.

Вам может также понравиться...

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *