Новый вид сдерживания

России необходимы асимметричные стратегии воздействия на геополитических противников

Руководство США в течение многих лет рассматривает ненасильственные и увеличивающие издержки России варианты, которые Вашингтон и его союзники могли бы использовать в экономической, политической, информационной и военной сферах с тем, чтобы подвергнуть стрессу – чрезмерно растянуть и разбалансировать – российскую экономику, Вооруженные силы и политические позиции правительства внутри страны и за рубежом. Сегодня наступил новый этап в отношениях стратегической конкуренции между Россией и США, связанный с наращиванием давления на нашу страну с целью ее сдерживания и ослабления.

Решение Вашингтона о выходе США из Договора по открытому небу следует рассматривать как «последний сигнал Москве» о необходимости отказа от своих новых систем вооружения как обязательного условия для продолжения переговорного процесса по проблемам стратегической безопасности. В противном случае против России будет задействован полный арсенал гибридной войны, включая «цветные революции», террор и провоцирование сепаратистских выступлений, появление новых горячих точек на рубежах.

Гибридная грань

При этом американцы пытаются найти баланс в стратегии сдерживания России, лавируя между двумя полюсами известной дилеммы: с одной стороны, стремятся предотвратить скатывание к силовой конфронтации, с другой – понимают, что слишком жесткое сдерживающее усилие, которое может быть расценено как экзистенциальная угроза для государства-мишени, в состоянии вызвать такой же, а то и несоизмеримо более жесткий ответ.

В контексте отношений США и России необходимость сдерживания без провоцирования дальнейшей эскалации ставит политиков, дипломатов и военных обеих сторон перед необходимостью выработать совместное понимание того, что Москва и Вашингтон считают красной линией, которую нельзя пересечь, не вызвав опасной дестабилизирующей реакции.

Весьма остро противоборство в применении различных инструментов сдерживания проявляется в военной техносфере.

Инструменты сдерживания

Среди других радикальных изменений новые импульсы развитию своеобразной мини-революции в военном деле придают необходимость совершенствования доктрин сдерживания в условиях роста киберугроз, применение технологий искусственного интеллекта в силовых и несиловых операциях, масштабного использования стратегических и оперативно-тактических беспилотных авиационных комплексов, автоматизации и роботизации, использование информационно-коммуникационных технологий в военно-политических целях, появление технологических угроз, связанных с цифровизацией и усилением фактора цифровых технологий в организации и манипулировании протестными движениями, развитие нейронных сетей и сетецентрических технологий и т. д. Произошедший в мире новый технологический скачок требует создавать многоуровневую систему сдерживания, в основе которой лежит развитие военной техносферы с одновременной интеграцией систем разведки, контрразведки и специальных информационных структур, способных быстро и точно идентифицировать источники угроз.

Нынешний этап революции в военном деле повлек за собой появление трех видов стратегического сдерживания.

Во-первых, ядерное оружие, которое в течение многих десятилетий было и остается средством стратегического ядерного сдерживания и международного влияния.

Во-вторых, убедительная угроза применения высокоточного дальнобойного носителя с обычным боезарядом формирует основу системы стратегического неядерного (предъядерного) сдерживания, дополняющей систему ядерного сдерживания.

И, наконец, уникальные факторы гибридной войны придают этому виду вооруженного конфликта статус нового средства стратегического неядерного сдерживания и принуждения, фактически новой системы несилового противодействия. Речь идет именно о дополнении ядерного сдерживания неядерным, а не о замене одного другим.

Нельзя не согласиться с утверждением академика РАН Андрея Кокошина: «Трудно представить где-то даже в отдаленном будущем адекватную замену ядерному оружию (имея в виду все поражающие факторы ядерного взрыва) как средству сдерживания агрессии или агрессивного политико-военного поведения в условиях острого международного кризиса. Реалистический взгляд на политико-военные аспекты процессов в системе мировой политики предполагает, что сдерживание посредством устрашения является одним из важнейших факторов (если не важнейшим) предотвращения агрессии и противодействия политико-силовому давлению на наше государство».

Симметрично не ответить

Наряду с этим можно утверждать, что сочетание функций гибридной войны как новой формы межгосударственного противоборства и нового средства стратегического неядерного сдерживания и принуждения превращает гибридную войну в важный катализатор, движущий механизм очередной революции в военном деле. Стратегия такой войны как инструмента сдерживания и принуждения в принципе не исключает ограниченного применения военной силы, но в основном она строится на угрозе ее применения в случае агрессии с неотвратимо тяжелыми последствиями для агрессора.

Использование гибридных угроз для давления на противника в политической, экономической, информационной, культурно-мировоззренческой сферах призвано продемонстрировать ему опасность продолжения избранного курса и принудить его отказаться от реализации поставленных целей. Конечно, длительность воздействия гибридной войны на противника будет значительно более растянутой по временной оси конфликта, чем высказанная угроза прибегнуть к ядерному или высокоточному обычному оружию.

Важно отметить, что функция ГВ как способа стратегического неядерного сдерживания существенно отличается от понимания ядерного сдерживания как симметричной угрозы применения силы в ответ на применение силы оппонента.

ГВ присущ асимметричный характер сдерживания за счет ее способности предотвратить эскалационное доминирование государства или коалиции в условиях конфликтных и кризисных ситуаций. Стратегия ГВ позволяет обеспечить сдерживание не только и не столько военными средствами, но и угрозами в экономической, информационной, кибернетической сферах, угрозой применения других жестких мер в отношении оппонента еще до порога применения вооруженных сил. Отсюда для России следует жесткий императив о необходимости разработки асимметричных стратегий сдерживания геополитических противников.

Одна из задач сдерживания – предотвращение не только большой войны, но и сравнительно ограниченной локальной ради того, чтобы эта война не переросла во взаимоуничтожающую войну с применением оружия массового поражения. Сдерживание означает готовность ответить насилием на насилие.

Широкополосное воздействие

Известно, что в числе видов отношений между государствами (и негосударственными субъектами мировой политики) значительное место занимает принуждение, которое может осуществляться в явной и в неявной форме. Военное насилие – это самая радикальная форма принуждения.

Гибридная война представляет собой более гибкое средство насилия, чем ядерное или высокоточное неядерное оружие, построенное на способах неявного принуждения с использованием адаптивных технологий силового и несилового воздействия на противника. Именно с этим видом сдерживания и сталкивается сегодня Россия в связи с введением США новых санкций, направленных против оборонного комплекса страны и высокотехнологичных областей промышленности. Способность к адаптации придают ГВ возможности добиваться изменений структуры национальной политики отдельного государства, международной политики в регионе и мире, усиливать одних субъектов и ослаблять других, вплоть до полной потери субъектности в результате утраты государством реального суверенитета.

И наконец, ГВ принадлежит решающая роль в развитии эскалации современных военных конфликтов, логику управления нарастающей разрушительной силой которых можно представить в виде лестницы, на ступенях которой размещаются глобальные или региональные военно-политические ситуации. Место ГВ Кокошин определяет на третьей ступени разработанной им лестницы эскалации, которой предшествуют «нормальное состояние» мировой политической системы и «политический кризис» с повышенной интенсивностью демонстрации военной силы. Затем следует гибридная война, которая может служить катализатором скатывания мира по ступеням нарастающей интенсивности вооруженных конфликтов от ограниченной (локальной) обычной войны вплоть до всеобщей ядерной.

Размещение ГВ на третьей ступени эскалации придает ей функцию своеобразного поворотного пункта в решении задач стратегического неядерного сдерживания, достигнув которого, стороны могут принять решение отказаться от противоборства и перейти к поиску компромисса или продолжить наращивать интенсивность военных действий вплоть до глобального конфликта. В этом состоят своеобразие и опасность ГВ как нового вида межгосударственного противоборства.

Вместе с тем ГВ как феномен, использующий разнообразные способы воздействия на противника, включая решение задачи его стратегического неядерного сдерживания, не может быть локализована лишь на одной из ступеней «лестницы эскалации». Факторы ГВ сохраняют свою значимость на последующих этапах развития конфликта, когда наряду с военными средствами используется экономическая и информационная война, ведется война в киберпространстве и так далее.

В этом контексте использование возможностей гибридной войны как средства стратегического неядерного сдерживания в межгосударственных отношениях определяется рядом факторов, среди которых:

• гибридная война позволяет осуществлять не только эскалацию насилия, но и деэскалацию, то есть сужение масштабов, уменьшение, ослабление, вплоть до прекращения насильственных действий, что придает процессу развития насилия большую адаптивность и гибкость за счет синхронизации гибридных угроз по виду, времени, месту и интенсивности применения;
• гибридное стратегическое неядерное сдерживание эффективно как против крупных государств, так и против стран, которые по ряду причин не рассматривают как реальную угрозу применение против них ядерного оружия или массированное применение высокоточных средств в обычном оснащении. Это может быть, например, небольшое и слабое в военном отношении государство, которое пытается нанести ущерб нашей стране и рассчитывает на защиту со стороны международного сообщества, союзников и партнеров в случае применения против него военной силы;
• для ГВ характерны зыбкость границ между миром и войной, отсутствие тыла и фронта, стирание различий между гражданскими и военными, что позволяет планировать проведение мер по стратегическому сдерживанию заблаговременно и с охватом всей территории государства-мишени. Отсюда повышенные требования к территориальной обороне нашей страны;
• ядерное сдерживание не может применяться против негосударственных субъектов – участников многих военных конфликтов (например, международного терроризма), в то время как для решения задач сдерживания подобных угроз могут использоваться такие инструменты гибридной войны, как силы специальных операций и некоторые другие возможности;
• децентрализованные модели управления операциями ГВ на тактическом уровне в сочетании с ее нелинейным характером повышают риск возникновения локальных конфликтов с перспективой неконтролируемого расширения их географии и интенсивности. Это делает крайне востребованной разработку научно обоснованных подходов к ГВ как средству стратегического неядерного сдерживания и интеграцию концепта в существующие национальные и международные нормативно-правовые документы;
• масштаб операций ГВ как средства сдерживания определяется сферами их проведения не только на суше, на море и в воздухе, но и в киберпространстве, в космосе, финансово-экономической и культурно-мировоззренческой областях, а также разнообразием инструментов, используемых субъектами серой зоны, в том числе новейших военно-технических средств – беспилотных летательных аппаратов (БЛА), мощных компьютеров для обработки больших данных, технологий, связанных с применением искусственного интеллекта в военных целях, технологий мобильной связи пятого поколения.

Нужно гибридное мышление

Важно подчеркнуть, что гибридная война как новая форма межгосударственного противоборства и инструмент стратегического неядерного сдерживания не требует разработки каких-либо новых систем оружия и военной техники и строит свою стратегию в серой зоне на использовании имеющихся средств с опорой на технологии с интеллектуальными программами (например, дроны), автоматизацию и роботизацию, внедрение искусственного интеллекта, применение средств радио-и радиотехнической разведки, РЭБ.

Перечисленные и некоторые другие факторы обусловливают востребованность стратегий серой зоны при ведении конкурентной борьбы государствами, возрастание доли невоенных средств при осуществлении противоборства, особенно повышение роли информационной войны и войны в киберсфере. Как обоснованно отмечал начальник Генерального штаба ВС РФ генерал армии Валерий Герасимов, трансформация современных конфликтов приводит к изменению соотношения вкладов военных и невоенных видов борьбы (в пользу последних) в общий политический результат войны.

Это утверждение в полной мере относится к противоборству в серых зонах, само появление которых связано с изменением характера войн и вооруженных конфликтов, ставших неотъемлемой частью мировой политической системы. По словам академика РАН Кокошина, характер этих войн претерпевает значительные изменения, в том числе под воздействием ограничений, налагаемых на военное измерение мировой политики ядерным фактором, пониманием катастрофических последствий для международного сообщества того или иного массированного применения ядерного оружия (и весьма малой вероятности удержать военное противоборство в рамках ограниченной ядерной войны).

Неопределенность развития военной техносферы на фоне хаотизации международной обстановки и фактического краха прежней модели глобализации по-новому ставит вопрос о прогнозировании и стратегическом планировании внешней политики России и совершенствования способности использовать инструменты гибридной войны против геополитических противников. Важно понять, что современная война – другая по сути и ее стратегия не может определяться только наличием ядерного оружия, современных танков, самолетов и ракет, а требует глубокой переоценки сложившихся взглядов на подготовку к противоборству страны и вооруженных сил.

Александр Бартош,
член-корреспондент Академии военных наук,
эксперт Лиги военных дипломатов

Опубликовано в выпуске № 48 (861) за 15 декабря 2020 года

Источник: “ВПК”.