Без взаимодействия не победить не только в войне, но и в современном бою

Общепризнанным во всех странах мира является положение о том, что победа в войне может быть достигнута лишь объединёнными усилиями всех видов Вооружённых сил (ВС) и родов войск. Взаимодействие, как форма объединения усилий различных видов ВС и родов войск, есть традиционная отличительная черта военного искусства. Опыт прошедших войн убедительно подтверждает значение взаимодействия войск при ведении военных действий.

Современные проблемы взаимодействия войск

В настоящее время совершенствование взаимодействия войск на всех уровнях — от стратегического до тактического — является одним из наиболее рациональных путей повышения эффективности боевых действий Вооружённых Сил России.

Для успешного ведения современного боя необходимо получать информацию об обстановке в режиме реального времени и не только на поле боя, но и за его пределами – подлёт средств воздушного нападения, манёвр резервов и др. Причём эти данные необходимо получать своевременно, чтобы успеть среагировать на изменения в расстановке сил и средств противника. А для этого необходимо, прежде всего, организованное взаимодействие командиров и солдат на поле боя с операторами средств воздушно-космической разведки.

Чрезвычайно важным в современном бою становится распознавание «свой – чужой». Притчей во языцех стала гибель союзников и собственных воинских подразделений от «дружественного» огня. Например, во время Абхазской войны 16 января 1993 года российским зенитно-ракетным комплексом «Бук» был сбит «Альбатрос» командующего ВВС Абхазии Олега Чанбы, который при этом погиб [5]. В Первой чеченской войне во время штурма Грозного 1 января 1995 года самолёты СУ-25 нанесли удар по колонне 104-й Тульской воздушно-десантной дивизии. Более 50 военнослужащих погибли и получили ранения [4]. Во Второй чеченской войне 2 марта 2000 года возникла перестрелка между бойцами Свердловского, Подольского ОМОНов и следовавшими им на смену бойцами ОМОНа Сергиев Посада. Погибло 22 милиционера и 54 было ранено.

Современные средства вооружения предопределяют необходимость чёткого взаимодействия разнородных сил, участвующих в совместных боевых действиях. Малейшее рассогласование способно привести к мощнейшему огневому удару по своим войскам.

Боевые действия невозможно вести без тылового обеспечения. Проблема состоит не только в производстве, но и в своевременном подвозе материальных средств по назначению. Своевременное обеспечение войск материальными средствами и их подвоз – это в целом единая сложная и многогранная задача. При её решении перед различными командными инстанциями возникают трудные вопросы: где взять те или иные номенклатуры военной продукции, куда их направлять, какие силы и средства транспорта привлечь, по каким путям сообщения оперативнее и полезнее подвезти и т.д. Чтобы убедительнее представить эту проблему в её совокупности напомним, что в период Великой Отечественной войны для армии и флота потребовалось свыше 100 млн. тонн всевозможных материальных средств, в том числе более 10 млн. тонн боеприпасов, около 16,4 млн. тонн горючего и смазочных материалов и 49 млн. тонн продовольствия [3].

При оценке сил противоборствующих сторон необходимо учитывать не только и не столько количество танков, самолётов, САУ и т.п., а сколько у них боеприпасов и каков запас горючего, ибо без боеприпасов и горючего танк, самолёт или САУ всего лишь груда металла, но никак не средство для ведения боевых действий. То же самое относится и к стрелковому оружию. Гибель псковских десантников во время Второй чеченской войны была обусловлена низким уровнем взаимодействия с ними, отсутствием поддержки со стороны авиации и дальнобойной артиллерии, а также из-за нехватки у них боеприпасов.

Таким образом успех в бою, да и во всей войне во многом определяется своевременной поставкой всех необходимых для её ведения средств. При этом важную значимость приобретают коммуникационные линии, по которым проходит поставка необходимых средств.

«Перерезать линии коммуникаций армии – значит нарушить её физическую структуру; отрезать ей путь отступления – значит подорвать моральный дух войск; уничтожить линии внутренних коммуникаций армии, по которым передаются приказы и донесения, – значит вывести из строя самый чувствительный организм, обеспечивающий связь между мозгом и телом» [2], – утверждал английский военный теоретик Лиддел Гарт.

В связи с этим серьёзной проблемой в современных условиях становится охрана коммуникаций, устройство блокпостов. На решение этих задач у советских войск в Афганистане и у российских войск в Чечне уходило до 50-60% сил и средств.

Свою особую актуальность проблема взаимодействия в вопросах тылового обеспечения и охраны коммуникаций приобрела в результате ранее проведённых глубоких структурных изменений военной организации государства, когда Пограничные войска, Внутренние войска, соединения и части Гражданской обороны МЧС и Железнодорожные войска были выведены из состава Вооружённых Сил Российской Федерации, а задачи тылового и технического обеспечения были возложены на гражданские аутсорсинги. В настоящее время отсутствуют теоретическая, методологическая и нормативно-правовая база передачи задач тылового и технического обеспечения гражданскими аутсорсингами военному ведомству в угрожаемый период и с началом боевых действий.

Традиционная американская и натовская формула оценки соотношения сил гласит: «Судить не по намерениям другой стороны, а по её возможностям». Именно существенные различия группировок СВ, ВВС, ВМС порождают в первую очередь необходимость взаимодействия между ними.

Нельзя быть сильным везде. В настоящее время Россия не в состоянии иметь мощные группировки войск на всех направлениях. Поэтому за счёт взаимодействия войск необходимо гибко реагировать на возникающие угрозы. Довольно чётко сущность подобных действий выразил русский военный теоретик Г.А. Леер: «Стремиться к тому, чтобы быть сильным в том, в чём противник слаб – подставлять сильную сторону и уклонять слабую» [8].

Кстати, подобный подход реализован в американской концепции сетецентрической войны, в основу которой было положено полное превосходство над противником, достигаемое не за счёт подавляющего перевеса в численности войск, сил и средств, а за счёт создания необходимых условий для более эффективного их действия даже в условиях недостатка сил. В этом плане американские военные теоретики используют наш опыт перегруппировки войск, сил и средств в операциях Великой Отечественной войны.

Достижение военных целей и успешное выполнение войсками задач станет возможным за счёт существенного повышения качества управления – полноты, глубины знаний, единого понимания и оценки динамично развивающейся обстановки командованием всех уровней, оперативности реагирования на изменяющуюся ситуацию принятием своевременных и обоснованных решений, ускоренного доведения их до действующих сил для реализации [16]. По большому счёту в этом и состоит суть новой стратегии развития Вооружённых Сил США, предусматривающей их преобразование в единые сетецентрические и распределённые силы на основе качественного совершенствования системы сбора, обработки и распределения информации [16].

Многие отечественные аналитики весьма упрощённо подходят к толкованию сути реализации принципа сетецентрической войны, рассматривая её как простую автоматизацию управления войсками и оружием. Действительно, автоматизация увеличивает скорость принятия решений и доведения команд до подчиненных, но нужно не просто увеличение скорости, а именно опережение противника, не передача команд, а упреждающее доведение и реализация рациональных решений, полностью соответствующих обстановке, положению войск противника и возможностям своих войск [16].

К сожалению, существующая система управления ВС РФ имеет, как правило, «вертикальные» связи. Своя система в каждом виде Вооружённых Сил, роде войск. На флоте – АСУ «Море», в Сухопутных войсках – «Акация», в РВСН – «Сигнал», которые не сопрягаются между собой. Подобная ситуация в ВВС, войсках ВКО.

Информационные потоки без должной степени обработки циркулируют преимущественно по «подсистемам-стволам» видов ВС и родов войск, которые замыкаются на подсистему командования и штаба соответствующего уровня [16]. В силу этого отсутствует возможность комплексной обработки информации и её доведения в автоматизированном режиме до взаимодействующих войск. В результате информация задерживается, используется неполностью, имеет низкую достоверность, что оказывает негативное влияние на выработку и принятие решений на совместное применение группировок ВС РФ.

«В ходе боевых действий в Южной Осетии фактически не было никакой связи, а следовательно – устойчивого боевого управления, – утверждает военный эксперт, главный редактор журнала «Национальная оборона» Игорь Коротченко. – Это, в частности, привело к попаданию штабной колонны командующего 58-й армией в засаду, устроенную грузинским спецназом. Управление и связь осуществлялись по мобильным и спутниковым телефонам, которые военные «одолжили» у российских журналистов» [7].

Особые требования предъявляются и к командующим (командирам) взаимодействующих войск (сил). Ведь помимо умения предвидеть различные варианты развития обстановки они должны обладать так называемым пространственным мышлением — способностью представить совместные действия войск (сил) в трёхмерном пространстве, в различных средах и одновременно на нескольких уровнях управления [14].

Как показывает опыт оперативной подготовки, одни командующие (командиры), умеют организовать взаимодействие грамотно, творчески, талантливо, а у других это получается неуклюже, тяжело и недостаточно результативно. Поэтому далеко не случайно в годы войны в служебных характеристиках военачальников нередко отмечалось: «способен организовать взаимодействие», что свидетельствует о том важном значении, которое придавалось данной способности военного руководителя, командующего, командира [14].

Эта способность вырабатывается в процессе военной службы и управленческой деятельности командующего (командира), особенно в ходе командирской подготовки, командно-штабных (тактических) учений и тренировок.

К сожалению, в современных условиях вопросам организации взаимодействия командующими (командирами) не уделяется должного внимания. Более того, отсутствует чёткое определение самого понятия «взаимодействие». По своему определяют взаимодействие в Сухопутных войсках, Военно-воздушных силах, Военно-Морском Флоте [11]. Нечёткое определение взаимодействия не могло не сказаться на практике: плохое взаимодействие (или его неэффективная организация) стало одной из основных причин неудач в действиях российских войск во время первой и второй чеченских войн, из-за несогласованностей в действиях руководства Министерства обороны и пограничного руководства погибла печально известная 12-я погранзастава Московского пограничного отряда в Таджикистане. Выводов из этого до сих пор не сделано.

Поэтому чёткое и однозначное определение категории «взаимодействие войск» до сих остаётся актуальной задачей военной науки. Одно из древнейших изречений (V в. до н.э.), принадлежащее Конфуцию, гласит: «Если вещи будут называться неправильно, то слова потеряют силу» [10]. Ещё более конкретно высказался в начале XIX века Карл фон Клаузевиц в своём бессмертном труде: «Первая задача всякой теории это привести в порядок смутные и чрезвычайно спутанные понятия и представления. Лишь условившись относительно названий и понятий, можно надеяться ясно и легко преуспеть в рассмотрении вопросов» [6].

Немаловажное значение имеет выработка критериев эффективности взаимодействия войск. Отсутствие научного обоснованного критериального аппарата оценки взаимодействия войск предопределяет иногда бесполезность, а иногда и вред от взаимодействия. Боевыми уставами требуется организация взаимодействия с «соседями». Но бывает так, что это взаимодействие и не нужно, оно несёт дополнительные затраты, затрудняет управление и т.п. Иногда гораздо выгоднее организовать взаимодействие не с «соседом», а с более удалёнными частями и подразделениями.

К примеру, больше всего во взаимодействии нуждаются Ракетные войска стратегического назначения. Эти войска не имеют собственных сил для прикрытия не только от средств воздушно-космического нападения и наземного наступающего противника, но даже и от диверсионно-разведывательных групп. Для защиты своих объектов, прежде всего командных пунктов и пусковых установок, частями, соединениями и объединениями РВСН организуется взаимодействие с войсковыми формированиями Военно-воздушных сил, Сухопутных войск, войск Воздушно-космической обороны. При этом взаимодействие чаще всего организуется с теми частями и соединениями, которые находятся ближе территориально к объектам РВСН, а не с теми, кто имеет необходимые для защиты вооружение и технику. В результате образуются «дыры» по высотам, по направлениям, по зонам прикрытия. В своё время автором был изготовлен трафарет прикрытия, на котором были нанесены дальность и высота поражения противника средствами, стоящими на вооружении российских войск. Объезжая ракетные дивизии 27 и 31 ракетных армий, автор наглядно на карте демонстрировал неприкрытые взаимодействующими частями и соединениями высоты, направления и зоны. При этом соединения и части, находящиеся в более отдалённых районах, чем соседние, имели больше возможностей по прикрытию объектов РВСН.

Положение усугубляется тем, что в угрожаемый период подвижные ракетные комплексы покидают пункты постоянной дислокации и начинают патрулировать в секретных позиционных районах. Также рассредоточиваются и взаимодействующие с частями и соединениями РВСН части и соединения других видов ВС и родов войск. При этом позиционные районы РВСН и районы рассредоточения взаимодействующими с ними частей и соединений оказываются удалёнными на сотни километров.

В ответ звучало, что на этот случай есть планы взаимодействия в угрожаемый период. Однако эти планы противник не читает, а иногда и читает. Но в любом случае действует он по своему плану. И ему глубоко наплевать, кем и как прикрываются объекты РВСН. Противник наносит удары исходя из своих планов, и чаще всего с наиболее незащищённых высот и направлений.

Поэтому как справедливо указывал германский военный деятель и теоретик генерал-фельдмаршал Хельмут фон Мольтке: «Ни один план не переживает встречи с противником». Особенно ярко это проявилось в начале Великой Отечественной войны. Наши войска готовились воевать «малой кровью» и на территории противника. Почему-то не учитывался опыт ведения военных действий немецко-фашистских войск против Польши, Франции, Бельгии, Нидерландов, Дании, Норвегии, характеризующийся широким использованием танковых клиньев, морских и воздушных десантов, высокой маневренностью. Не была предусмотрена возможность перехода противника в наступление сразу всеми имеющимися заранее развёрнутыми группировками войск одновременно на всех стратегических направлениях. Маршал Советского Союза Г.К. Жуков по этому поводу писал: «При переработке оперативных планов весной 1941 года практически не были полностью учтены особенности ведения современной войны в её начальном периоде». С началом военных действий из 57 дивизий, предназначенных для прикрытия госграницы, только 14 расчётных (25 процентов сил и средств) успели выйти в назначенные районы обороны, и то в основном на флангах советско-германского фронта. Некоторые эшелоны с пополнением, команды отмобилизованных военнослужащих не смогли прибыть к местам назначения и безоружными попадали в расположение противника [1]. В результате советским войскам пришлось на новой основе планировать и организовывать взаимодействие с уцелевшими и вновь прибывающими частями и соединениями.

Для того чтобы не повторять ошибок прошлого, с одной стороны, и быть готовым противостоять современным военным вызовам, – с другой, необходимо изучать и своевременно реагировать на военно-теоретические и научно-практические разработки потенциальных противников, не забывая при этом о творческом использовании отечественной военной мысли, прежде всего в вопросах взаимодействия войск.

К сожалению, в настоящее время отсутствие теоретической и методологической основы по взаимодействию войск в руководствах различных видов ВС и родов войск, наличие в них поверхностных, зачастую невыполнимых организационных указаний, привело к их практической несостоятельности.

Поскольку официально действующие установки по взаимодействию войск несовершенны, что подтверждено опытом локальных войн, то возникает вопрос: как решить эту проблему в современных условиях?

На наш взгляд, основным направлением на пути практического решения проблем взаимодействия войск должна стать разработка теории взаимодействия войск и на её основе коренная переработка существующих руководящих положений по взаимодействию. «Всегда практика должна быть воздвигнута на хорошей теории, коей вождь и врата – перспектива» – утверждал величайший учёный эпохи Возрождения Леонардо да Винчи.

Необходимость и целесообразность разработки теории взаимодействия войск

Анализ имеющихся трудов по взаимодействию войск показал, что в них не все вопросы взаимодействия (особенно в его прикладной части, т.е. в области организации) раскрыты и аргументированы в достаточной мере. Вместо типологии взаимодействия в ряде случаев анализировались способы и формы совместных действий войск и способы управления ими. Методологические средства концепции взаимодействия были ориентированы на решение прикладных аспектов взаимодействия не самостоятельно, а в рамках концепции изучения проблем, входящих в предметы исследования других научных дисциплин (теория управления войсками, теория военного искусства и др.).

Отсутствие глубоких разработок теоретических основ взаимодействия отрицательно сказывается на боевой эффективности войск.

В настоящее время имеет место противоречие между существующей в рамках современной отрасли военных наук совокупностью теоретических знаний по вопросам взаимодействия войск и вновь возникшими проблемами военной практики.

Существуют два пути разрешения этого противоречия.

Первый путь — эволюционный, предусматривающий совершенствование системы знаний о взаимодействии войск в рамках существующей структуры военной науки и её элементов (теории военного искусства, теории управления войсками, теории вооружения и др.).

Второй путь — революционный, заключающийся в синтезировании теоретических знаний о взаимодействии и выделении их в самостоятельную отрасль военной науки, имеющую своей предметной областью проблему взаимодействия войск (сил).

Анализ двух путей разрешения данного противоречия свидетельствует о принципиальной невозможности первого пути, главным образом ввиду несовпадения сущности исследуемых проблем взаимодействия войск (как совокупности отношений между объектами) и предметной области существующих отраслей военной науки, исследующей совокупность самих объектов. Кроме того, анализ показывает, что эволюционный способ развития лимитируется невозможностью ассимиляции в рамках существующей структуры военной науки новых эмпирических фактов и явлений, касающихся вопросов взаимодействия войск. Для восстановления утраченного баланса между совокупностью теоретических знаний о взаимодействии войск и потребностями практики можно ввести дополнительные разделы, гипотезы, допущения в существующие отрасли военной науки. Однако в этом случае данные отрасли военной науки (теория военного искусства, теория управления войсками и др.) постепенно лишатся своего предсказательного потенциала ввиду непрерывного усложнения концептуального и описательного теоретического аппарата и фактической невозможности оперативного его использования для практической работы.

В связи с этим возникает вопрос: возможно ли синтезирование совокупности теоретических знаний о взаимодействии войск (сил) в отдельную теорию, имеет ли она право на существование, содержит ли основные признаки теории?

Как известно, во всякой теории можно выделить следующие компоненты: эмпирический базис; теоретический базис; методологический базис; следствие и выводы теории.

Тогда поставленный вопрос распадается на ряд частных вопросов:

• существует ли предмет исследования теории (т.е. класс задач, не изучаемый другими науками), и можно ли очертить достаточно чётко область исследования?
• имеются ли основы для создания теоретического базиса?
• может ли этот класс задач быть описан операционно, чтобы стало возможным создание доступной методологии решения задач этого класса (другими словами, возможно ли создание методологического базиса)?
• имеет ли теория практическое значение?

Частично ответ на первый вопрос был дан выше. О том, что эта область исследования не изучается другими науками, свидетельствует хотя бы тот факт, что в структуре существующей военной науки отсутствует теория, освещающая вопросы взаимоотношений с соседями, т.к. теория военного искусства и теория управления войсками раскрывают закономерности взаимоотношений с противником и своими войсками соответственно.

Положительный ответ на второй вопрос предопределён наличием общепризнанных мировоззренческих форм (закона, принципа, категории) взаимодействия войск. И хотя основной целью разрабатываемой теории взаимодействия войск будет не открытие изолированных законов, а создание единой концептуальной системы понятий, утверждений и гипотез, в принципе возможно установление закономерностей влияния различных форм и способов взаимодействия на эффективность боевых действий войск,

Методологический базис теории складывается из двух составляющих. Первая из них представляет собой сложившуюся и апробированную систему философских, общенаучных и специальных подходов, методов, приёмов и способов, выполняющих методологическую функцию разрабатываемой концепции взаимодействия войск.

В качестве второй составляющей выступает сложившаяся в последние годы наука о системах, объектом исследования которой являются элементы и связи между ними. С этой точки зрения взаимодействие различных видов Вооружённых Сил и родов войск характеризуется наличием значительного количества разнородных сил и средств, совместно решаемых задач и способов их выполнения, связей между ними, а также большим числом факторов, определяющих конечный результат совместно выполняемых задач. Всё это предопределяет возможность рассмотрения взаимодействия войск с позиций системного подхода, основным понятием которого является понятие «система».

Практическая значимость теории взаимодействия войск подтверждается следующим.

Во-первых, накопленный Вооружёнными Силами опыт взаимодействия требует его обобщения с системных позиций.

Во-вторых, повышение роли взаимодействия войск в современной’ войне поставило на повестку дня вопрос о необходимости разработки чёткой классификации видов, форм и способов взаимодействия войск, методов его организации и поддержания.

В-третьих, тщательная заблаговременная разработка штабами и органами управления войсками основ взаимодействия применительно к каждой планируемой ситуации требует создания методологического аппарата оценки различных форм и способов взаимодействия и выбора оптимальных из их числа.

В-четвёртых, требуют теоретической проработки вопросы управления разнородными силами и средствами при решении ими совместных боевых задач.

В-пятых, проведение военной реформы и изменение видовой структуры Вооружённых Сил обусловливают необходимость разработки теоретических аспектов создания новых организационно-штатных структур на основе объединения разнородных сил и средств.

В-шестых, уже сегодня Вооружённые Силы России должны готовиться к принципиально новой сетевой войне, которая будет разительно отличаться от войн прошлого. Ведение сетевой войны предполагает наличие глобальных коммуникационных связей между географически рассредоточенными, но объединёнными в единую сеть войсками, что позволит отказаться от иерархической системы управления войсками, поскольку в сетевой организации горизонтальные связи между элементами сети играют более значимую роль, чем вертикальные.

Итак, исходя из положительных ответов на поставленные вопросы, можно заключить, что совокупность теоретических знаний о взаимодействии может быть синтезирована в самостоятельную область военной науки — теорию взаимодействия войск.

Этой проблеме была посвящена авторская работа «Теория взаимодействия войск», опубликованная издательством «Вузовская книга» в 2002 году, переведённая на иврит и китайский язык, и переизданная в 2006 году. Однако, несмотря на положительные отзывы и полученные акты реализации от внедрения отдельных результатов исследования, теория взаимодействия войск до сих пор не нашла понимания в Министерстве обороны Российской Федерации. До сих пор многими военачальниками взаимодействие войск рассматривается как один из основных принципов военного искусства, но не как теория.

Следует заметить, что в настоящее время в США подготовка военных специалистов (офицеров) ориентирована на сетецентрические войны, в которых принципиально меняется роль командно-штабных центров: во-первых, они выполняют функции не руководителя, а координатора (диспетчера), во-вторых, принятие решений на ведение боевых действий может осуществляться децентрализовано. Само ведение сетецентрической войны предусматривает увеличение боевой мощи группировки объединённых сил за счёт создания информационно-коммуникационной сети, связывающей источники информации (разведки), органы управления и средства поражения (подавления) [16].

В настоящее время Запад продолжает вести против России сетевую войну в рамках реализации геополитической концепции окружения Евразии «кольцами анаконды». Новейшие стратегии бесконтактных войн шестого поколения активно внедряются в практику ведения боевых действий США в Ираке и Афганистане, тестируются и верифицируются в ходе различных учений и на специализированных симуляторах. Разработчики теории сетевой войны убеждены, что она существенно и необратимо изменила традиционную технологию ведения наступательных войн, о чем не раз в своих докладах упоминали высшие военные чиновники Пентагона [12].

На что же ориентироваться России? Ещё три года назад выступая на военно-научной конференции Академии военных наук «Уроки и выводы из опыта Великой Отечественной войны и локальных войн для строительства и подготовки Вооружённых Сил Российской Федерации» бывший в то время начальником Генерального штаба Вооружённых Сил России генерал армии Макаров Н.Е. отметил, что наши командные кадры должны готовиться не только к действиям по принципам сетецентрических войн, в которых мы вряд ли в обозримом будущем сможем преуспеть, но и к асимметричным действиям в условиях такого поведения противника [9]. Однако, как говорится, «воз и ныне там».

Тем не менее в современных условиях необходим решительный отход от выработанных в крупномасштабной войне канонов военного искусства. Проявление у военных кадров нового стратегического, оперативного и тактического мышления – настоятельное веление времени [15]. Уместно в этой связи привести слова выдающегося русского военного теоретика А.А. Свечина, который ещё в 1907 году, характеризуя рутинное мышление некоторых военных, писал: «Нельзя оставаться при старых шаблонах. Если наши понятия не будут изменяться соответственно прогрессу военного дела, если мы остановимся на точке замерзания, то, поклоняясь неизменным законам, мы постепенно упустим из вида всю сущность явлений. Глубокие идеи превратятся во вредные предрассудки: символы наши потеряют внутреннее содержание; останется внешняя пустая оболочка, безжизненный идол» [13].

Литература

1. Гареев М.А. Истоки неудач и нашей победы в событиях 1941 года//Вестник Академии военных наук, 2011. – № 4.
2. Гарт Л. Стратегия непрямых действий. – М.: Эксмо; СПб.: Мидгард, 2008.
3. Голушко И.М. Подвоз материальных средств//Военная мысль, 1980. – № 1.
4. Денисов А. Свой или чужой? Огонь!//Военное обозрение, 2010. – 20 октября.
5. Жирохов М. История ВВС Абхазии/Airwar.ru, 2004.  – 9 августа.
6. Клаузевиц К. О войне. М.: Гос. ВИ НКО СССР, 1936. – Т. I.
7. Коротченко И.Ю. Об ответственности Юрия Балуевского за недостатки в подготовке ВС РФ к войне 08.08.08. http://i-korotchenko.livejournal.com/459393.html.
8. Леер Г.А. Метод военных наук. СПб., 1984.
9. Макаров Н.Е. Характер вооружённой борьбы будущего, актуальные проблемы строительства и боевого применения Вооружённых Сил Российской Федерации в современных условиях//Вестник Академии военных наук, 2010. – № 2.
10. Малявин В.В. Конфуций. М.: Молодая гвардия, 1992.
11. Микрюков В.Ю. Теория взаимодействия войск. – М.: Вузовская книга, 2006.
12. Первов А.В. Ситуационный анализ в сетевых войнах на основе рефлексивного подхода//Вестник Академии военных наук, 2009. – № 2.
13. Свечин А.А. Предрассудки и боевая действительность. Российский военный сборник. Выпуск 15. Военный университет. 1999.
14. Трушин В.В. О сущности взаимодействия войск в операции (бою)//Военная мысль, 2007. – № 4.
15. Чекинов С.Г., Богданов С.А. Влияние ассиметричных действий на современную военную безопасность России//Вестник Академии военных наук, 2010. – № 1.
16. Чельцов Б.Ф. Проблемы создания сетецентрической системы управления войсками, силами и средствами ВКО//Вестник Академии военных наук, 2011. – № 4.

Микрюков Василий Юрьевич