Он рождён командовать армиями. Генерал Ермолов Алексей Петрович

Алексей Петрович Ермолов – один наиболее популярных военных и государственных деятелей России первой половины XIX столетия, был по-настоящему народным кумиром, примером для подражания российской молодежи того времени.

Своей всенародной славы А.П. Ермолов добился участием в трех войнах с Наполеоном, деятельностью по управлению Кавказом, государственным умом, независимым и благородным характером. «Ты ратный брат, ты жизнь полкам», – писал о Ермолове после Бородино поэт В.А. Жуковский. «Патриот, высокая душа, замыслы и способности точно государственные, истинно русская, мудрая голова», – назвал правителя Кавказа А.С. Грибоедов. «Я прошу Вас дозволить мне быть Вашим историком», – обращался к А.П. Ермолову А.С. Пушкин. Знаменитый мореплаватель Ф.Ф. Белинсгаузен в июне 1820 года его именем назвал один из открытых им островов в Тихом океане.

Примечательна оценка А.П. Ермолова со стороны лиц, далеких от российского патриотизма. Так, например, по словам Александра Дюма-отца: «С тех пор, как бородинские орудия возвестили Франции имя Ермолова, удивление и уважение к этому имени никогда не покинет меня». Аналогичную позицию высказывали и другие известные иностранцы.

И даже враги, и противники, которых у Ермолова было больше, чем достаточно, всегда относились к нему с уважением. В частности, например, Гази-Магомет, родоначальник кавказского газавата и предшественник Шамиля, не переставал проклинать Ермолова и называть его сыном шайтана. Тем не менее, он соглашался с мнением, что «Ярмол один был, с кем можно было и воевать, и говорить честно»1. Показательна в этом плане и встреча самого Шамиля с А.П. Ермоловым. Когда имама привезли в Москву и спросили, что он хотел бы посмотреть: Кремль, Оружейную палату или Большой театр, Шамиль ответил: «Сначала я должен увидеть генерала Ермолова»2.

Проконсул Кавказа и имам Дагестана и Чечни встретились 23 сентября 1859 года. Это была их первая и последняя встреча. Конечно же, едва ли она носила дружеский характер. Но эта была встреча двух властителей Кавказа, находившихся по разные стороны его хребта.

Все это свидетельствует о значимости и масштабности личности Алексея Петровича Ермолова, сыгравшего важную роль не только в отечественной, но и в мировой истории. В силу этого простое описание его подвигов в рамках одной статьи едва ли возможно. Тем не менее, попытка обратиться к наиболее ярким эпизодам его жизни, а также исторической обстановке и условиям, сформировавшим его личность, вполне оправданна.

Безусловно, А.П. Ермолов был человеком незаурядным и талантливым. Его феномен, отчасти объясняется тем, что он был порождением эпохи величия и могущества России, той эпохи, когда по образному выражению бывшего канцлера Российской империи И. Безбородко «ни одна пушка ни в Европе, ни в Азии без ведома императрицы Екатерины не имели права выстрелить». Именно эта эпоха породила плеяду выдающихся российских мыслителей, ученых, полководцев, поэтов таких, как: М.В. Ломоносов, А.В. Суворов, М.И. Кутузов, М.М. Сперанский, В.А. Жуковский, А.С.Пушкин и многих других наших знаменитых соотечественников, смысл жизни которых состоял в служении Отечеству. В одном ряду с ними по праву должен находиться герой Отечественной войны 1812 года, проконсул Кавказа А.П. Ермолов, жизненный императив которого также заключался в служении России. Эпоха формировала личность Ермолова, в то же время, как и он сам был ее активным творцом.

Не менее важным обстоятельством было и то, что А.П. Ермолов был представителем сформировавшейся на протяжении столетий патриотической элиты Российского государства. Это явилось, на наш взгляд, вторым наиболее значимым фактором, способствовавшим формированию его личности.

Род Ермоловых восходит к началу XVI века – периода активного формирования российской нации. Подобно тому, как формировался полиэтничный и поликонфессиональный российский субэтнос, формировалась и его элита. Русский двор впитывал в себя лучших представителей национальной элиты территорий, входивших в состав Российского государства. Таковы были князья Бековичи, Нарышкины, Урусовы, Черкасские, Юсуповы и многие другие знатные фамилии, посвятившие себя служению России. И в этом заключался ее мощный потенциал, позволивший в последующем создать величайшую империю.

К их числу с полным основанием можно отнести и род Ермоловых, произошедший от Арслана-Мурзы-Ермолы, в крещении Ивана, выехавшего из Золотой Орды в Москву в 1506 году3. Переселившись в Россию, род не затерялся. Ермоловы полюбили новую для них родину и служили ей верой и правдой. При этом практически никто из Ермоловых не достиг высоких чинов и званий и не нажил большого состояния. Род был «служилым» и малоизвестным. Таковым он бы и остался, если бы не Алексей Петрович, прославивший свой род на века, на всю Россию и далеко за ее пределы.

Третьим наиболее значимым фактором, предопределившим феномен Ермолова, было полученное им воспитание, прежде всего родительское.

Родился Алексей Петрович в самом сердце нашей Родины, городе Москве 4 июня 1777 года

Его отец, Петр Алексеевич Ермолов после увольнения с военной службы в чине майора артиллерии купил «вскладчину» со своей женой небольшое имение в Мценском уезде Орловской губернии. Проявив себя образцовым хозяином и авторитетным человеком, в 1782 году он был избран на трехлетний срок уездным предводителем дворянства, а в 1785 году по указу Екатерины II назначен председателем Орловской палаты гражданского суда. В период с 1792 по 1796 год П.А. Ермолов управлял канцелярией генерал-прокурора графа А.Н. Самойлова4. С вступлением на престол Павла I Петр Алексеевич вышел в отставку и поселился в деревне Лукьянчикове.

Его жизненным лейтмотивом была усердная и ревностная служба, на что он и ориентировал будущего полководца и проконсула Кавказа. Так, по свидетельству В. Власова, в одном из своих писем Петр Алексеевич сообщал: «Твердил я сыну своему, что, когда требует государь и отечество службы, следует служить, не щадя ничего, не ожидая награды, ибо наша обязанность только служить»5. Как показал жизненный путь А.П.Ермолова, эти отцовские императивы стали для него определяющими.

Мать Алексея Петровича, Мария Денисовна, происходившая из рода дворян Давыдовых, была во втором браке за его отцом. Это была женщина очень умная, отличавшаяся остротою ума и резкостью суждений. По свидетельству современников, она «до глубокой старости была бичом всех гордецов, взяточников, пролазов и дураков всякого рода, занимавших почетные места в служебном мире»6.

Сыном от ее первого брака был А.М. Каховский – один из любимых адъютантов А.В. Суворова. С ним Алексея Петровича связывали настолько близкие отношения, что когда в 1798 году А.М. Каховский был арестован, следом за ним был арестован и сам А.П. Ермолов.

По матери Алексей Петрович находился в родстве с Потемкиными, Раевскими, Орловыми, Ломоносовыми и другими знатными фамилиями России. В частности, знаменитый партизан и поэт Денис Давыдов был двоюродным братом А.П.Ермолова.

В последующем в характере Алексея Петровича отчетливо проявлялись и отцовские, и материнские черты характера, придавшие ему с ранних лет особенный облик – гордость, независимость и вместе с тем скромность, серьезность.

Отец, по словам мемуаристов, одарил его «серьезным и деловым складом ума», а мать – «живым остроумием и колкостью языка», качествами, которые доставили ему широкую известность в обществе и, особенно в офицерской среде. Вместе с тем эта черта характера создавала множество проблем для него, в частности в плане карьерного роста.

При этом воспитанный в духе уважения и даже преклонения перед всем русским: языком, обычаями, историей – Ермолов не кичился дворянским происхождением. Тем более, что скромный достаток его родителей не давал ему к этому повода7. В армейской же службе А.П. Ермолов, взяв пример с А.В. Суворова, всегда был близок простым офицерам и солдатам, старался быть рядом с ними в повседневной жизни, а в бою − впереди них.

Первоначальное (домашнее) образование Алексей Петрович получил от слуги Ермоловых, Алексея, который по букварю и со знаменитою указкою учил грамоте будущего великого полководца. В последующем это свое домашнее образование он дополнил большой начитанностью, особенно в период нахождения в Александровском равелине Петропавловской крепости и ссылки в Кострому.

Стремясь дать сыну хорошее образование, отец определил его с семи лет в Московский университетский благородный пансион, который готовил к военной, гражданской, придворной и дипломатической службе. Его окончание предполагало возможность карьерного роста по одному из этих четырех направлений службы, или же возможность продолжения учебы уже в самом Московском университете.

У Ермолова же было изначальное предназначение – военная служба, или, как в последующем очень точно заметил М.И. Кутузов, он был «рожден командовать армиями».

С учетом этого он по традиции того времени должен был с раннего детства быть приписанным к одному из гвардейских полков. В 1778 году (через год после рождения) Ермолов был зачислен каптенармусом, а 5 января 1787 года (в девятилетнем возрасте) – унтер-офицером лейб-гвардии Преображенского полка. В сентябре следующего года его произвели в сержанты, а вскоре и в офицеры, и к 1791 году (к 14 своим годам и к моменту окончания университетского пансиона) Алексей Петрович имел уже чин поручика.

С этого периода начинается действительная военная служба А.П. Ермолова. От службы в гвардии Алексей Петрович отказался, поскольку из-за недостатка средств не мог содержать экипажи и прислугу, как это принято было в ней в тот период. Довольствоваться же положением «бедного родственника» было явно не в его характере, и поэтому он написал рапорт о своем переводе из гвардии в армейские части. Назначение получил в 44-й Нижегородский драгунский полк. Именно там он познакомился с артиллерией на практике, что еще более укрепило его в давней мечте – пойти по стопам отца-артиллериста. Командиром же 44-й Нижегородского драгунского полка в тот период был Н.Н. Раевский, с которым А.П. Ермолова в дальнейшем не раз сводила судьба, в том числе и на судьбоносном Бородинском поле8.

В последующем, непродолжительное время по настоянию отца он проходил службу в качестве старшего адъютанта при генерал-прокуроре А.Н. Самойлове в Санкт-Петербурге. Петр Алексеевич Ермолов мечтал о том, чтобы сын сделал карьеру в придворной службе, которая, по его убеждению и собственному опыту, была не только более престижной, но и более доходной.

Сам же Ермолов-младший с детства впитал из рассказов отца такие слова, как: «карронада», «единорог», «гаубица», «канонир», «артиллерийская шкала» и т.д. Поэтому себя он видел в перспективе только артиллеристом. В то же время ослушаться отца ввиду глубочайшего уважения к нему А.П. Ермолов не мог и поэтому придворную службу совмещал с образованием и подготовкой к службе в артиллерии.

В марте 1793 года он был назначен квартирмейстером во 2-й бомбардирский батальон, чтобы подготовиться к экзаменам, требовавшимся в тот период для перевода в артиллерию. Блестяще выдержав экзамен, А.П. Ермолов в августе того же года бы переведен в капитаны артиллерии с зачислением репетитором в Артиллерийский инженерный шляхетный корпус. Свое пребывание в корпусе Алексей Петрович использовал для самообразования, и, прежде всего, в области военной истории, артиллерии, фортификации и топографии.

Первое боевое крещение А.П. Ермолов получил в период польской кампании 1794 года. Семнадцатилетний капитан постоянно искал случая отличиться, выказать умение и отвагу. Именно эти качества он и проявил, командуя батареей при штурме предместья Варшавы – Праги, за что был удостоен ордена Св. Георгия (Георгия Победоносца) четвертого класса (степени). Следует отметить, что этот орден, был наиболее ценен в войсках, поскольку в соответствии со своим Статутом он вручался именно как знак воинской доблести, а не за происхождение, выслугу лет и т.д.9

О значимости подвига Ермолова свидетельствует тот факт, что 1 января 1795 года в его адрес было направлено личное послание императрицы
Екатерины II по случаю награждения орденом Св. Георгия10. Сам же орден Ермолов получил он из рук А.В. Суворова, руководившего этой операцией.

Значение самой операции заключалось в том, что с падением Праги, антироссийскому польскому движению был нанесен сокрушительный удар, после которого повстанцы долгое время уже не могли оправиться, и этот край вплоть до 1830 года для России оставался безопасным.

После подавления польского восстания капитан Ермолов был направлен в составе рабочей группы с поручением ликвидировать денежные счета государственного казначейства в Генуэзском банке. Это была официальная версия его заграничной командировки. Был ли А.П. Ермолов в самом банке или нет, неизвестно. В то же время мемуаристы отмечают, что в это же время он находился при штабе австрийского  главнокомандующего генерала Девиса и «по собственной инициативе» участвовал  в  войне австрийцев с французами. По всей видимости, изучение опыта ведения боевых действий с набиравшей тогда силу и славу французской армией и было основной задачей капитана А.П. Ермолова. О серьезности этой задачи свидетельствует и тот факт, что когда при аресте в 1798 году у него были изъяты все документы, часть из них − чертежи и записи, касающиеся участия в этой кампании, были представлены Павлу I.

В  1796  году А.П. Ермолов получает новое назначение – уже на Кавказ, в экспедиционный корпус В.А. Зубова, направляемый в закавказские провинции Персии. Официальной причиной похода стало нападение Персии на Кахетию – восточную Грузию, находившуюся в вассальной зависимости от Российской империи, хотя, по мнению известного дореволюционного историка В.А. Потто, экспедиция В.А. Зубова в Прикаспий фактически была одним из элементов реализации так называемого «греческого проекта» Екатерины II. В.А. Зубов со своим корпусом должен был пройти по северным провинциям Персии и выйти в Восточную Анатолию, где должен был развернуть второй фронт против Турции, с которой в тот период шла очередная война. Навстречу ему с Балкан должен был двигаться А.В. Суворов. Конечной же целью «греческого проекта» Екатерины было восстановление Греческой империи со столицей в Константинополе под протекторатом России. При этом греческий престол предназначался внуку Екатерины – Константину.

Наиболее ожесточенное сражение в ходе экспедиции развернулось при штурме крепости Дербент. Здесь в мае 1796 года Ермолов вновь отличился, за что был удостоен ордена Князя Владимира четвертой степени. Таким образом, свой второй боевой орден он заслужил в 19 лет.

Русские войска, взяв крепость Дербент, дошли до реки Аракс. Они пошли бы и дальше, если бы не внезапная смерть императрицы. Вступивший на российский престол Павел I, ненавидевший все, что было связано с
Екатериной II, одним из первых своих указов отзывает экспедиционный корпус В.А. Зубова из Закавказья.

Войска, участвовавшие в походе в Персию, получили приказ немедленно возвратиться за линию реки Терек. При этом приказ об отступлении был отдан не командующему корпусом, а командирам его частей. Значительная часть офицеров, входившая в так называемый близкий круг, В.А Зубова, среди которых был и А.П. Ермолов, вынуждена была добираться в Россию через Астрахань.

В итоге победоносный корпус буквально «рассыпался», а все завоевания были попросту брошены. Таким образом, из-за произвола властителя, поставившего свои детские обиды выше государственных интересов, Россия не воспользовалась итогами своих военных побед.

Дальнейшие новации Павла по искоренению, всего того, что было связано с Екатериной и насаждению прусских порядков не могли не вызывать отторжение в обществе и, особенно, офицерской среде. Ситуацию обострили массовые гонения и увольнения из армии боевых офицеров, замещение их иностранными специалистами, часть из которых не владела не только военным делом, но и русским языком. Особое неприятие обрела дискредитация Павла и его окружения заслуженных отечественных военачальников11. Все это провоцировало антипавловские настроения и способствовало формированию оппозиционных организаций.

Одной из таковых стала смоленская организация, основу которой составили офицеры расквартированного в Смоленске Петербургского драгунского полка. Руководителем организации был сводный брат Алексея Петровича А.М. Каховского. Кружок просуществовал недолго и уже в августе 1798 года был раскрыт Тайной экспедицией (органом политического сыска). При аресте А.М. Каховского в его бумагах было обнаружено письмо А.П. Ермолова, что и послужило причиной уже его ареста в конце ноября 1798 года.

Поскольку прямых улик у следствия против него не было, через две недели после ареста, А.П. Ермолов был освобожден по личному указанию императора. На этом, очевидно, инцидент был бы исчерпан, если бы не «ермоловский» характер. Дело в том, что Алексей Петрович попросил объяснить объявившему ему о «царской милости» инспектору кавалерии Ф.И. Линденеру (одному из гатчинских фаворитов Павла I) «за что он был взят, и почему теперь прощен»12.

Результатом такого «дерзкого ответа» стал новый арест и заключение под стражу уже в Алексеевский равелин Петропавловской крепости, в котором А.П. Ермолов провел более двух месяцев до тех пор, пока Павел I на его деле не наложил резолюцию: «Исключить из службы и отослать на вечное житье в Кострому, где губернатору за поведением его иметь наистрожайшее наблюдение»13.

При этом первоначально предполагалось, что местом ссылки Ермолова станет уездный город Макарьев, но поскольку в то время в губернском городе жил двоюродный дядя Алексея Петровича, отставной поручик Николай Васильевич Ермолов, служивший в судебной палате, ему удалось убедить губернатора под личную ответственность оставить Ермолова в Костроме.

С этого периода начинается один из важнейших жизненных этапов А.П. Ермолова – костромской, сыгравший исключительную роль в формировании личности будущего полководца и проконсула Кавказа.

Здесь Алексей Петрович часто проводил время в обществе другого ссыльного – казачьего генерала М.И. Платова. Изгнанники часто проводили время в беседах о подвигах своих соратников на Альпийских горах. Это было время знаменитого Итальянского похода А.В. Суворова.

Другим основным занятием Алексея Петровича в Костроме стало самообразование. Еще в Алексеевском равелине он начал изучать латынь, несмотря на то, что в России в тот период модными для изучения и общения были немецкий и французский языки. Для Ермолова же латинский язык необходим был для того, чтобы иметь возможность в подлинниках читать римских классиков.

В Костроме он продолжил изучение латыни и брал уроки этого языка у протоиерея Успенского собора Е.А. Груздева. В присущей ему манере тонкого юмора каждое утро он будил своего наставника словами «Вставайте батюшка. Тит Ливий дожидается».

К концу пребывания в изгнании Алексей Петрович уже свободно читал любимых им латинских авторов в подлинниках. У Юлия Цезаря он брал уроки побеждать. Что же касается сочинений Тита Ливия и Корнелия Тацита, то их изучение в последующем сыграло значимую роль при организации А.П. Ермоловым военной и гражданской власти на Кавказе. Более того, у Алексея Петровича выработался своего рода тацитовский слог – краткость, четкость и красота. В последующем этот его слог нередко использовался не только в переписке, но и в подготовке приказов и других официальных документов.

О значимости влияния на мировоззрение Ермолова прочитанных им книг римских классиков в костромской ссылке свидетельствует тот факт, что своих сыновей Алексей Петрович в последующем назвал античными, в основном древнеримскими именами: Виктор (Бахтияр), Клавдий (Умар), Север (Аллах-яр), Петр (Исфендиар)14, Николай. Это было самое большое богатство, которое он вывез с Кавказа15.

Главным же итогом костромской ссылки явилось то, что Россия вместо бесстрашного офицера, готового рисковать жизнью ради славы и пользы Отечеству, получила высокообразованного военачальника, государственника, знания которого базировались на фундаменте мудрости древних классиков. Это в конечном итоге завершило формирование личности А.П. Ермолова и во многом определяло логику его дальнейших действий.

15 марта 1801 года, на следующий день после смерти Павла I, был обнародован именной указ нового императора − Александра I «О прощении» ряда лиц по делам Тайной экспедиции, и в одном из списков под № 15 был записан «артиллерии подполковник Ермолов, сосланный в Кострому по делу кружка Каховского».

По возвращении из ссылки, в июне 1801 года А.П. Ермолов был назначен командиром конно-артиллерийской роты в 8-й артиллерийский полк, дислоцировавшийся в г. Вильно. Несмотря на усердную службу, карьера А.П. Ермолова, образно говоря, «не заладилась». Практически 9 лет он был подполковником и командиром роты, в то время как его ровесники давно уже имели генеральские звания.

Одной из причин этого явилось отношение к нему назначенного в 1803 году инспектором артиллерии фаворита двух императоров (Павла I и Александра I) графа А.А. Аракчеева, который, по словам самого А.П. Ермолова, «и то считает за благодеяние, что, утесняя невинно, не погубляет!»16.

В рукописи историка М.И. Погодина рукой Алексея Петровича эта ситуация была описана следующим образом. «Когда граф Аракчеев назначен быль инспектором всей артиллерии, по неизвестным мне причинам подпал я полной его немилости и преследованию. В самом производстве в чине сделана была мне преграда, и на которую не мог я жаловаться; ибо, когда по старшинству надлежало дать мне чин, он приглашал из отставки и в списке ставил впереди меня»17.

В конечном итоге, подобного рода предвзятость вынудила А.П. Ермолова в 1804 году написать рапорт об увольнении из армии. Для того чтобы ускорить процесс увольнения, Алексей Петрович указал в рапорте просьбу не присваивать ему следующий чин, как это было принято в тот период, а, напротив, понизить в звании и уволить майором. Рапорт дошел до А.А. Аракчеева, на что последний ответил просьбой не увольняться. Алексей Петрович «исполнил волю его и не раз имел причину раскаяться»18.

В следующем 1805 году произошло событие, которое еще более обострило их взаимоотношения. Во время смотра роты А.П. Ермолова А.А. Аракчеев высказал неудовлетворение утомленностью лошадей, на что Алексей Петрович ответил фразой, ставшей в последующем знаменитым афоризмом: «Жаль, Ваше сиятельство, что в артиллерии репутация офицеров зависит от скотов»19. Понятно, что с этих пор строптивый подполковник находился под особо пристальным вниманием могущественного сановника. А.А. Аракчеев долго не мог простить Ермолову такого сарказма. «Мне остается, − говорил Алексей Петрович, − или выйти в отставку, или ожидать войны, чтобы с конца своей шпаги добыть себе все мною потерянное».

К счастью для Ермолова, ожидание войны оказалось недолгим, поскольку уже летом 1805 года началась третья антинаполеоновская кампания, в которой бонапартистской Франции противостояла коалиция в составе России, Австрии, Великобритании, Неаполитанского королевства и Швеции. Несмотря на столь представительный состав, свои войска против Наполеона выставили только Россия и Австрия.

16 ‒ 19 октября 1805 года состоялось сражение под Ульмом, в котором Наполеон наголову разбил австрийские войска под командованием генерала К. Макка. Попытка же разгромить подобным образом русскую армию не увенчалась успехом, поскольку ее главнокомандующий М.И. Кутузов, учитывая четырехкратное превосходство французских сил, путем ряда искусных маневров избежал крупного сражения и, совершив тяжелый 400-километровый марш-маневр, соединился с другой русской армией (под командованием И.И. Михельсона) и уцелевшими австрийскими войсками.

Вскоре Наполеон занял австрийскую столицу Вену. М.И. Кутузов предлагал отвести русско-австрийские войска на восток, чтобы собрать достаточные силы для успешного ведения военных действий, однако находившиеся при соединенной русско-австрийской армии императоры Франц и Александр I настояли на генеральном сражении. Оно произошло 20 ноября 1805 года на весьма неудачно избранной для русско-австрийских войск позиции при Аустерлице и закончилось победой Наполеона20.

С самого начала войны рота А.П. Ермолова вошла в состав армии М.И. Кутузова и находилась в качестве резерва главнокомандующего. Первое сражение, в котором конно-артиллерийская рота А.П. Ермолова приняла участие, состоялось в октябре 1805 года под Амштеттеном. В этот период ермоловская рота действовала в составе арьергарда генерал-майора П.И. Багратиона, обеспечивая отход русских войск. И уже за это первое сражение подполковник А.П. Ермолов был представлен главнокомандующим М.И. Кутузовым к награде, которую не получил. Произошло это, по всей видимости, из-за известного отношения к нему инспектора артиллерии А.А. Аракчеева.

Отличился А.П. Ермолов и в Аустерлицком сражении. Пытаясь остановить наступающих французов, «по пятам», преследующих русские войска, после того как центр был смят, орудия роты А.П. Ермолова успели сделать только лишь несколько выстрелов, после чего были взяты противником, сам А.П.Ермолов оказался, таким образом, в плену, который продолжался, по-видимому, не более часа. Контратака гренадеров дивизии Уварова отбила орудия его роты и освободила самого Ермолова. После отхода русских войск конно-артиллерийская рота А.П. Ермолова была оставлена охранять переправу. После того как, выполнив задачу и не позволив французам начать форсирование реки до полуночи, Ермолов прибыл к арьергарду князя П.И. Багратиона. Последний не хотел верить в то, что между ним и французами все это время в 6 верстах стояла и вела бой всего лишь одна рота.

За проявленные под Аустерлицем исключительное мужество и распорядительность по настоянию главнокомандующего М.И. Кутузова, А.П. Ермолову был присвоен чин полковника. Также он был награжден орденом Св. Анны II степени. Но самым главным итогом для Алексея Петровича стало то, что имя его после сражения под Аустерлицем стало широко известным в армейских кругах.

По результатам сражения Австрия капитулировала и заключила унизительный мир. Коалиция фактически распалась. Русские войска были отведены в пределы России, и в Париже начались русско-французские переговоры о мире, закончившиеся подписанием в июле 1806 года мирного договора, который Александр I отказался ратифицировать. Это означало новую войну, в составе уже другой коалиции (России, Пруссии и Великобритании). Фактически же Наполеону противостояли только Россия и Пруссия, поскольку Великобритания по традиции «отсиживалась» на своих островах в ожидании коренного перелома в войне и, только убедившись в этом, открывала второй фронт, добивая уже побежденного противника. Так было и во второй мировой войне (1939 ‒ 1945 годов), так было и в войне с Наполеоном, которого британская армия во главе с герцогом Велингтоном «успешно» победила в битве при Ватерлоо в 1815 году.

Боевые действия начались осенью 1806 года с нападения Пруссии на Францию. В двух генеральных сражениях под Йеной и Ауэрштедтом Наполеон разгромил прусскую армию и 12 октября 1806 года вошел в Берлин.

Русская армия в войну вступила в крайне неблагоприятных условиях. Мало того, что Россия вынуждена была в одиночку противостоять армии Наполеона, в составе которой были армии всех покоренных Францией европейских государств, неудобен был и театр военных действий – территория Польши и Восточной Пруссии с их лесами и болотами, а также время, выбранное для начала кампании, – декабрь 1806 года.

Ожесточённые сражения под Чарновым, Голимином и Пултуском в декабре 1806 года не определили победителей. Генеральное сражение зимней кампании произошло в феврале 1807 года под Прейсиш-Эйлау (в настоящее время –  г. Багратионовск Калининградской области). В кровопролитном сражении между главными силами французской и русской армий победителей также не оказалось. Но поскольку ночью после сражения русские войска отступили, Наполеон объявил себя победителем. После этого в войне наступил перерыв вплоть до мая 1807 года из-за распутицы, неспособствовавшей ведению активных боевых действий.

А.П. Ермолов начало кампании встретил уже в новом качестве. В этот период в русской армии стали формироваться артиллерийские бригады. Командиром одной из них – 7-ой, он и был назначен. С самого начала кампании артиллерийская бригада под командованием полковника А.П. Ермолова принимала участие практически во всех наиболее значимых сражениях. За сражение при Голимине он был награжден золотой шпагой с надписью «За храбрость».

В сражении при Прейсиш-Эйлау А.П. Ермолов фактически обеспечил перелом в пользу русской армии. По свидетельству современников, командуя 30-пушечной батареей (артиллерией левого фланга русских войск), А.П. Ермолов, выехав галопом на позицию, отослал лошадей и передки орудий в тыл, заявив артиллеристам, что «об отступлении и помышлять не должно». После каждого залпа батарея под собственной дымовой завесой передвигалась вперед в полном смысле слова на руках. Командующий русской армией Беннигсен был очень удивлен, увидев в тылу лошадей и передки без единого орудия, но, узнав об этом варианте «сожженных кораблей», как пишет в своих «Записках» Алексей Петрович, был «чрезвычайно доволен»21.

Блестяще проведенный А.П. Ермоловым маневр помог не только спасти отступающие русские войска, но и нанести французам ощутимый урон. П.И. Багратион представил его к ордену Св. Георгия 3-й степени, но и этой награды он не получил, так как весь успех артиллерии был приписан графу А.И. Кутайсову (командующему артиллерией правового фланга), а А.П. Ермолов был награжден лишь орденом Владимира 3-й степени.

Князь Багратион несправедливость, нанесенную Ермолову, воспринял как личное оскорбление. А.П. Ермолов также не счел нужным молча сносить обиду. И когда по приказанию начальника артиллерии арьергарда генерала Д.П. Резвого А.И. Кутайсов потребовал от него списки отличившихся, Алексей Петрович, представляя ему списки, написал: «Благодарю Ваше сиятельство, что вам угодно известить меня, что Вы были моим начальником во время битвы».

Вины самого А.И. Кутайсова в этом инциденте, очевидно, не было. Боевой генерал и в последующем герой Отечественной войны 1812 года, один из близких друзей А.П. Ермолова, он действительно был на позициях «ермоловских» батарей. Но его участие в этом сражении по описанию самого Алексея Петровича заключалась в том, что «его одно любопытство привело на мою батарею, и как я не был в его команде, то он и не мешался в мои распоряжения»22.

Определяющую роль в этом инциденте сыграло, очевидно, то, что А.И. Кутайсов был племянником начальника артиллерии арьергарда Д.П. Резвого. Более того, в период с 1799 по 1801 годы он исполнял обязанности адъютанта А.А. Аракчеева, для которого вопрос о том, награждать Ермолова орденом Св. Георгия или нет, конечно же, не стоял.

В мае 1807 года военные действия возобновились. В этот период ситуация для России еще более ухудшилось в связи с началом русско-турецкой войны. Россия, таким образом, вынуждена была вести войну на два фронта: против Франции и против Османской империи. Очевидно, именно это обстоятельство, обусловило скоротечность весенне-летней кампании 1807 года.

В конце мая произошло сражение при Гейльсберге, в котором ни одна из сторон не одержала перевеса, а в июне − неудачное для русской армии сражение при Фриланде, после которого император Александр I принял решение о начале переговоров с Наполеоном о мире. Кампания завершилась подписанием Тильзитского мира, крайне невыгодного для России. Наиболее значимыми условиями договора являлись: образование на территории Польши герцогства Варшавского под протекторатом Франции, участие России в континентальной блокаде Англии, вывод русских войск из Молдавии и Валахии, завоеванных у Турции, и другие.

В период данной кампании 7-й артиллерийская бригада полковника А.П. Ермолова действовала в составе дивизии генерала Д.С. Дохтурова и принимала участие во всех наиболее значимых сражениях кампании.

За отличие в сражении при Гуттштадте (28 мая 1807 года) и Пассаге Алексей Петрович был награжден все же орденом Св. Георгия 3-й степени. В сражении при Гейльсбергом в ответ на замечание, что французы близко и пора открывать огонь, он ответил: «Я буду стрелять, когда различу белокурых от черноволосых»23. В сражении под Фридландом командовал артиллерией левого фланга армии.

Три ордена стали наградой за эти подвиги, но чина генерал-майора, к которому его дважды представлял брат царя – великий князь Константин, – он так и не получил; нерасположение А.А. Аракчеева к А.П. Ермолову продолжалось.

Очередной конфликт с инспектором артиллерии в 1807 году заставил А.П. Ермолова вновь написать рапорт об увольнении. Но теперь уже Александр I наслышан был о его храбрости и не согласился с отставкой.

В марте 1808 года, находясь на отдыхе у родителей в Орле, Алексей Петрович получил известие о производстве его в генерал-майоры и назначении инспектором конногвардейских рот. В этом новом качестве он отправился в начале 1809 года для осмотра конной артиллерии в молдавской армии.

Со второй половины 1809 года А.П. Ермолов командовал отрядом резервных войск в Волынской и Подольской губерниях. Главной задачей его в этот период было пресечение перехода польских дворян со своими крестьянами в образовавшееся герцогство Варшавское, где в это время формировалась польская армия. Для выполнения этой задачи он был наделен военным министром (А.А. Аракчеевым) полномочиями применять в отношении перебежчиков оружие с дальнейшим их арестом и направлением в Оренбург и Сибирь. Как отмечает А.П. Ермолов в своих Записках, меры им были предприняты весьма строгие, «но не было сосланных».24 Последующие почти два года отряд А.П. Ермолова был расквартирован в Киеве, где основным занятием солдат было строительство новой крепости на Звериной горе.

Такая деятельность не подходила Ермолову, который однажды сказал: «Мне нужно приобретать опытность, иметь случай оказывать некоторые способности, ибо, служа во фронте артиллерийским офицером, я мог быть известен одною смелостью, а она одна в чине генерал-майора меня уже не удовлетворяет».

В мае 1811 года его перевели в Петербург сначала командиром гвардейской артиллерийской бригады, а затем − гвардейской пехотной бригады (лейб-гвардии Измайловский и Литовский полки).

В этот период произошло еще одно неприятное для А.П. Ермолова событие, связанное с тем, что его в очередной раз обошли наградой. Командиры резервных отрядов генерал-майоры Яшвиль и Игнатьев были награждены орденом Св. Анны. Ермолов же остался даже без благодарности, хотя по расположению его отряда на границе именно на нем лежала большая по сравнению с другими ответственность.

Казалось бы, к такому развитию событий, он должен был привыкнуть, поскольку подобного рода неприятности составляли целую коллекцию. По подсчетам самого А.П. Ермолова, за все время службы 17 раз он был обойден заслуженными наградами и чинами.

Но сносить молча такого рода «обиды» было явно не в характере Алексея Петровича. Поэтому он в свойственной ему язвительной манере написал об этом новому военному министру России М.Б. Барклаю-де-Толли. В итоге состоялась достаточно резкая переписка. Едва ли тогда Алексей Петрович предполагал, что уже через год судьба очень тесно сведет его с М.Б. Барклаем-де-Толли в штабе 1-ой Западной армии, главнокомандующим которой тот являлся по совместительству с должностью военного министра.

И, тем не менее, перелом в судьбе и военной карьере Алексея Петровича все же наступил. Это знаменовали слова императора Александра I о том, что впредь все назначения Алексея Петровича будут зависеть только от него (императора)25.

Наступил 1812 год – год Отечественной войны. Перед войной судьба, наконец, стала благосклонной к А.П. Ермолову. В марте он был назначен командиром гвардейской пехотной дивизии26.

По инициативе Барклая де Толли 1 июля 1812 года генерал-майор А.П. Ермолов был назначен начальником штаба 1-ой Западной армии вместо генерала Паулуччи, который вообще не говорил по-русски. Примечательно, что вызванный на военный совет армии и видя на нем засилье иностранцев, Ермолов на слова Александра I о своем назначении прореагировал своеобразно. «Ваше Величество, − заявил он, − произведите меня лучше в немцы!»27. Император сделал вид, что не расслышал, недругов же среди генералов-иностранцев у Ермолова значительно прибавилось. В последующем, в 1813 году один из них – П.Х. Витгенштейн – отомстил Ермолову за эти слова.

По традиции к войне готовились, и как всегда оказались к ней не готовы. Главная проблема заключалась в том, что русские войска были раздроблены и составляли четыре армии. 1-ая Западная армия (главнокомандующий генерал от инфантерии военный министр М.Б. Барклай-де-Толли) была дислоцирована в Литве, 2-ая Западная армия (главнокомандующий генерал от инфантерии князь П.И. Багратион) – в Белоруссии, 3-я Западная армия под командованием генерала от кавалерии А.П. Тормасова – в Приднестровье и, наконец, 4-ая (Дунайская) армия под командованием адмирала П.В. Чичагова – в Валахии.

В этой связи очевидно, что большинство исторических источников несправедливы в отношении М.Б. Барклая-де-Толли относительно того, что он якобы был инициатором отступления и всячески избегал, в отличие от Багратиона, сражения. И первый, и второй осознавали, что давать сражение раздробленными силами губительно и для армии, и для страны.

Сама же инициатива отступления по направлению к Смоленску, где 1-ая и 2-ая западные армии должны были соединиться и дать генеральное сражение, принадлежала именно Ермолову и была поддержана императором. Но для этого необходимо было преодолеть еще одну проблему – личностные взаимоотношения двух главнокомандующих: М.Б. Барклая-де-Толли и П.И. Багратиона.

Взаимные чувства главнокомандующих, столь противоположных по происхождению, положению в обществе, военной подготовке и, наконец, темпераменту, были почти открыто враждебными. Немалую роль в этом сыграло и то, что в кампанию 1806 ‒ 1807 годов П.И. Багратион был начальником М.Б. Барклая-де-Толли, которому с момента назначения его военным министром, он вынужден был подчиняться. А это противоречило кавказскому менталитету П.И. Багратиона.

Сам Алексей Петрович оказался в чрезвычайно сложной ситуации. Отношения его с непосредственным начальником, Барклаем де Толли, были более чем «прохладными», а с командующим 2-й армией, Багратионом, – напротив, едва ли не самые дружеские. Сумев отрешиться от личных симпатий и антипатий, А.П. Ермолов делал все, чтобы сгладить рознь между М.Б. Барклая-де-Толли и П.И. Багратионом: смягчал колкие выражения в переписке, замалчивал перед окружающими трения главнокомандующих и почтительно, но настойчиво подсказывал военному министру соблюдение изысканной вежливости при встрече с болезненно самолюбивым Багратионом28.

В конечном итоге важнейшей заслугой А.П. Ермолова в качестве начальника штаба стало объединение 1-й и 2-й армий под Смоленском. И хотя по численности русская армия все еще значительно уступала объединенной франко-европейкой, тем не менее, она уже была в состоянии дать сражение, что и произошло в процессе обороны Смоленска (16 ‒ 17 августа), организатором которой стал начальник штаба 1-ой Западной армии. Это было первое крупное после начала войны сражение. Французам так и не удалось взять штурм ни город, ни крепость. Вошли они туда только тогда, когда русские войска их оставили. И это при том, что сам Смоленск обороняли лишь корпус генерал-лейтенанта Н.Н. Раевского, дивизия генерал-майора Д.П. Неверовского и смоленское ополчение.

Решение об оставлении Смоленска было принято на военном совете в ночь с 17 на 18 августа. Несмотря на необходимость этой меры, сам факт оставления русского города противнику (пожалуй, впервые с петровских времен) на солдат и офицеров оказал сильное влияние в эмоционально-психологическом отношении. При этом речь шла не об упаднических, пораженческих настроениях, напротив, войска рвались в бой. Речь шла о неминуемом возмездии.

Сам Алексей Петрович оставление Смоленска в своих Записках описал следующим образом: «Разрушение Смоленска познакомило меня с новым совершенно для меня чувством, которого войны, вне пределов отечества выносимые, не сообщают. Не видел я опустошения земли собственной, не видел пылающих городов моего отечества. В первый раз жизни коснулся ушей моих стон соотчичей, в первый раскрылись глаза на ужас бедственного их положения. Великодушие почитаю я даром Божества, но едва ли бы дал я ему место прежде отмщения!»29.

Вторую половину августа 1812 года русская армия отступала, но отступала с боями. Один из таких боев произошел 20 августа у деревни Лубино, в 20 километрах от Смоленска. Это была одна из попыток Наполеона втянуть русскую армию в генеральное сражение в невыгодной для нее обстановке. Войсками арьергарда в этом бою командовал начальник штаба 1-ой армии генерал-майор А.П. Ермолов. Главной задачей арьергарда было обеспечение переправы русских войск через Днепр. За выполнение этой задачи А.П. Ермолову было присвоено звание генерал-лейтенанта.

3 сентября 1812 года русские войска прибыли в район Бородино, где новый главнокомандующий объединенными армиями М.И. Кутузов решил дать генеральное сражение. Выбор Бородинского поля для сражения был обусловлен его выгодным стратегическим положением. Поле очень просторное, на нем могли развернуться большие массы войск. Свои силы Кутузов расположил так, чтобы перерезать неприятелю путь на Москву – обе Смоленские дороги.

Правый фланг упирался в деревню Горки, где находилась ставка Кутузова. Центр русских войск защищала Курганная батарея, которой командовал генерал Н.Н. Раевский (отсюда и ее название − «батарея Раевского»).

Левый фланг проходил близ деревни Семеновское. Здесь были возведены укрепления – флеши, которые защищали солдаты генерала П.И. Багратиона (Багратионовы флеши). Деревня Бородино находилась между правым флангом и центром.

План Наполеона заключался в том, чтобы сильным ударом по левому флангу прорвать фронт, выйти в тыл русским, оттуда нанести удар по центру и уничтожить всю русскую армию. Так Наполеон обычно выигрывал сражения. Однако этим планам не суждено было осуществиться, поскольку, как вспоминал А.П. Ермолов, «французская армия разбилась об русскую». Следует отметить, что и сам он немало этому способствовал.

Генерал-лейтенанта А.П. Ермолова по праву считают одним из главных героев Бородинского сражения. В самый решающий момент сражения противнику удалось прорвать центр обороны русских войск у батарей Курганной и Раевского. Главнокомандующий 2-й армией П.И. Багратион был смертельно ранен, что вызвало смятение в войсках.

В эту критическую минуту М.И. Кутузов направил для выправления положения своего начальника штаба А.П. Ермолова, который лично повел в контратаку батальон Уфимского пехотного полка. Атака была проведена столь дерзко, стремительно, в нарушение всех канонов военного искусства (батальон атаковал дивизию), что противник опомнился только после того, как был сброшен с высоты.

Всем, или, по крайней мере, многим нашим соотечественникам, изучавшим историю не по шаблонам ЕГЭ и ГИА, известен подвиг генерал-лейтенанта Н.Н. Раевского, который после того как на вверенной ему батарее закончились снаряды, бросился в штыковую атаку вместе со своими сыновьями (младшему из них было только 16 лет). Но мало, кто знает, что в конечном итоге батарею генерал-лейтенанта Н.Н. Раевского (своего бывшего в 1794 году командира полка) отбивал и отбил у французов именно генерал-лейтенант А.П. Ермолов.

Многие историки, как отечественные, так и французские, считают этот эпизод решающим в Бородинской битве.

За Бородино М.Б. Барклай-де-Толли представил Ермолова к ордену святого Георгия 2-й степени30. Главнокомандующий высоко ценил боевые качества Ермолова, но, считая его доверенным лицом императора, относился к нему крайне настороженно и поэтому ограничился представлением к награждению своего начальника штаба орденом святой Анны 1-й степени31. Сам же М.И. Кутузов за Бородинское сражение был произведен в генерал-фельдмаршалы.

Бородинское сражение в очередной раз не выявило победителя. Русские войска с воодушевлением восприняли слова главнокомандующего о том, что на следующий день сражение будет продолжено.

Дальнейшее развитие событий показало, что М.И. Кутузов и не собирался давать сражение. Армия была измотана. Главнокомандующему же важно было сохранить, и армию, и ее боевой дух. С тем, чтобы обеспечить это, была начата подготовка к оборудованию новых позиций к якобы предстоящему сражению. Позиции были выбраны фактически в предместьях Москвы: от урочища Фили, селения с одноименным названием, до Поклонной горы, Воробьевых гор и далее до Калужской заставы. Место для сражения, по мнению А.П. Ермолова, было выбрано крайне неудачное и неудобное для сражения. Об этом он и заявил главнокомандующему словами, что «драться на нем он не будет, или будет разбит непременно»32. На, что М.И. Кутузов спросил его: ««Здоров ли ты?» и приказал начальнику штаба тщательно обследовать новые позиции и в мельчайших подробностях изложить ему все их выгоды и невыгоды для сражения.

Между тем, решение главнокомандующим об оставлении Москвы, очевидно, было уже принято и согласовано с императором. Об этом свидетельствует то, что к этому времени была завершена эвакуация принадлежавших казне сокровищ, а также государственных архивов. В Москве, по заявлению генерал-губернатора графа Ф.В. Ростопчина, оставалось «до пятидесяти тысяч самого беднейшего народа, не имеющего другого приюта».

13 сентября 1812 года состоялся военный совет, в котором принимало участие высшее командование армии. Совет проходил в обстановке строжайшей секретности, в силу этого протокол не велся. А о его и результатах известно только по воспоминаниям его участников, в том числе генерала А.П. Ермолова. В записках Алексея Петровича, посвященных этому, одному из наиболее драматических периодов войны, отмечено, что ему, как самому младшему генералу (по времени присвоения этого звания), было поручено первым высказать мнение: давать ли генеральное сражение у стен Москвы или оставить ее. А.П. Ермолов заявил о необходимости атаковать неприятеля, чем в очередной раз вызвал неудовольствие главнокомандующего.

Именно этот момент, очевидно, и отражен на известной всему миру картине художника А.Д. Кившенко «Военный совет в Филях», где горячий и решительный Ермолов стоит за столом в правой части картины и высказывает свое мнение о необходимости сражения за Москву.

Позиции А.П. Ермолова придерживались также генералы Л.Л. Беннингсен, П.П. Коновицын. В то же время генералы Д.С. Дохтуров, Ф.П. Уваров, А.И. Остерман-Толстой, Н.Н. Раевский и другие высказали мнение о необходимости отступления, с тем, чтобы собрать силы для следующего сражения. Решающими стали слова главнокомандующего: «С потерей Москвы не потеряна Россия! Первой обязанностью постановляю сохранить армию и сблизиться с войсками, идущими к нам в подкрепление. Самим уступлением Москвы приготовили мы гибель неприятелю. Из Москвы я намерен идти по Рязанской дороге. Знаю, Ответственность обрушиться на меня, но жертвую собой для блага Отечества»33.

14 сентября русская армия покинула Москву, а 15 сентября в 2 часа дня Наполеон прибыл на Поклонную гору с тем, чтобы получить, по традиции того времени, ключи от города. Не дождавшись ключей, он отдавал приказ на выдвижение, затем французские войска остановились в районе Дорогомиловской заставы, но и здесь ключей от Москвы не было.

Москва встречала Наполеона не ключами, а пожарами, непобежденной и не как победителя. Так с Наполеоном, перед которым до этого пали ниц 15 столиц европейских государств, никто не поступал.

Захватив Москву, Наполеон ждал предложения о мире. Не дождавшись этого, он сам проявил инициативу и трижды обращался с этим предложением к Александру I. Отсутствие нормального снабжения и падение дисциплины в войсках, связанное с мародерством, делали невозможным зимовку Наполеона в Москве. Поход на Петербург был отвергнут из-за приближающейся зимы и русской армии в тылу. Предложения Наполеона о мире русский император проигнорировал. Оставался один выход − отступать к базам снабжения в Смоленске. В Москве оставлен был в качестве арьергарда корпус Мортье, которому Наполеон приказал перед уходом поджечь все публичные здания в городе, за исключением Воспитательного Дома, и взорвать Кремлевские стены.

19-го октября наполеоновская армия покинула Москву. Первоначально Наполеон намеревался напасть на русскую армию и, разгромив её, попасть в неразоренные войной районы страны, чтобы обеспечить продовольствием свои войска. Но перспектива сражения, подобного Бородинскому, с еще более непредсказуемым исходом, заставила его отказаться от этого намерения. Поэтому дальнейшие планы Наполеона предполагали выдвижение армии в направлении Смоленска через Калугу и закрепление на рубеже рек Западная Двина и Днепр с тем, чтобы оттуда начать новый поход уже в новом 1813 году.

Но и этим планам не суждено было сбыться. Знаковую роль в этом сыграл А.П. Ермолов. Узнав о том, что главные силы Наполеона двинулись по Боровской дороге и разгадав замысел французов прорваться к Калуге и дальше к Днепру, Ермолов именем главнокомандующего приказал корпусу Д.С. Дохтурова двигаться в направлении Малоярославца и там преградить путь Наполеону до подхода всей армии во главе с Кутузовым.

24-го октября состоялось сражение под Малоярославцем. Во время исключительно упорного, длившегося целый день боя Ермолов все время находился под огнем. Именно в ходе этого сражения прозвучали слова М.И.Кутузова о А.П. Ермолове: «Этому орлу я еще полета не даю», и «он рожден командовать армиями»34.

В результате сражения под Молоярославцем Наполеон был вынужден отступать по разоренной Смоленской дороге. И, очевидно, именно Ермолову он во многом «обязан» был бесславным завершением своей русской кампании 1812 года. Россию покидала уже не его «великая армия», а ее деморализованные, голодные и оборванные остатки.

Даже если бы ничего А.П. Ермоловым не было сделано после Отечественной войны 1812 года, то его имя по праву должно войти скрижали российской истории наравне с Кутузовым, Багратионом, Раевским, Дохтуровым и другими героями и выдающимися полководцами Отечественной войны 1812 года. Да он и был таковым. Более того, после войны 1812 года он стал одним из самых популярных генералов русской армии, а после гибели Багратиона и смерти в 1813 году М.И. Кутузова – самым популярным.

13 января (1 января по старому стилю) 1813 года после перехода русских войск под командованием фельдмаршала М.И. Кутузова реки Неман, являвшейся границей Российской империи, завершилась Отечественная война, и начался Заграничный поход русской армии. Эту кампанию Алексей Петрович начал в новом качестве: сразу же после перехода через Неман − начальником артиллерии русской армии, а затем, после формирования очередной антинаполеоновской коалиции − возглавил артиллерию союзных армий.

28 апреля 1813 года в Бунцлау (современный Болеславец Польша ) умер фельдмаршал М.И. Кутузов. Главнокомандующим русской армией был назначен генерал П.Х. Витгенштейн, а через четыре дня, 2 мая 1813 года состоялось сражение при Лютцене, в котором союзным армиям было нанесено поражение. Главнокомандующий русской армией П.Х. Витгенштейн одной из причин поражение назвал нераспорядительность командующего артиллерией, за что А.П. Ермолов был переведен с понижением на должность командира
2-ой гвардейской пехотной дивизии. На самом деле нераспорядительностью и крайней неуверенностью отличался сам главнокомандующий, действия которого сковывало присутствие в войсках императора Александра I и прусского короля Фридриха Вильгельма. Неудачным для союзных войск было и последующее за этим сражение при Бауцене (21 мая 1813 года). Союзные войска вынуждены были отступить. Арьергард был поручен А.П. Ермолову, и только его решительные действия обеспечили отход армии без крупных потерь. После этого сражения генерал П.Х. Витгенштейн сам попросил уволить его с поста главнокомандующего. Александр I заменил его М.Б. Барклаем де Толли.

В сражении под Кульмом, состоявшемся 29 ‒ 30 августа, А.П. Ермолов возглавлял 1-ю гвардейскую дивизию, а после ранения генерала А.И. Остерман-Толстого принял его сводный отряд и находился в центре сражения. В самый критический момент, сражаясь целый день против вдвое превосходящего по численности противника, гвардия Ермолова спасла самопожертвованием всю союзную армию, обеспечив ей конечную победу.

Реляция об этом сражении была написана самим Ермоловым. «Весь успех дела он отнес в ней непоколебимой стойкости войск и распорядительности графа Остермана, совершенно умолчав о своем командовании и о своих заслугах. Прочитав эту реляцию, А.И. Остерман, несмотря на жестокие страдания, собственноручно написал Ермолову: «Довольно возблагодарить не могу ваше превосходительство; нахожу лишь только, что вы мало упомянули о генерале Ермолове, которому всю истинную справедливость отдавать привычен»35. Когда же от императора графу Остерману были привезены знаки св. Георгия 2-ой степени, мужественный генерал сказал ему: «Передайте государю, что этот орден должен принадлежать не мне, а Ермолову»36.

Прямо на месте сражения А.П. Ермолов был награжден орденом Святого Александра Невского, а от прусского короля за Кульм он получил крест Красного орла 1-й степени. По словам Д.Давыдова, «знаменитая Кульмская битва, которая в первый день этого великого по своим последствиям боя, принадлежала по преимуществу Ермолову, служит одним из украшений военного поприща сего генерала»37.

Отличился Алексей Петрович и в знаменитой «битве народов» под Лейпцигом в октябре 1813 года.

В марте 1814 года Ермолов командовал объединенной русской, прусской и баденской гвардией. По личному указанию императора Александра I А.П. Ермолов во главе гвардейской пехоты атаковал высоту Бельвиль – восточные ворота Парижа, и вынудил французов капитулировать. Александр I поздравил Ермолова с блестящим успехом союзной гвардии, вручив ему знаки Св. Георгия 2-й степени.

Интересен, в частности, тот факт, что свой манифест о взятии Парижа Александр I доверил именно А.П. Ермолову, как наиболее образованному генералу. Алексей Петрович при подготовке манифеста фактически использовал одну из речей К. Тацита. Сам манифест начинался словами: «Товарищи! Буря брани, врагом общего спокойствия, врагом России непримиримым подъятая, недавно свирепствовавшая в сердце Отечества нашего, ныне в страну неприятелей наших перенесенная, на ней отяготилась. Исполнилась мера терпения Бога – защитника правых! … Товарищи! 1812 год тяжкими ранами, принятыми в грудь Отечества нашего, для низложения коварных замыслов властолюбивого врага, вознес Россию наверх славы, явил перед лицом вселенныя ее величие…». Важно то, что А.П. Ермолов, пожалуй, одним из первых российских военачальников употребил слово «товарищи»38. Единственная правка, которую сделал Александр I, заключалась в том, что он вычеркнул слово «товарищи». Едва ли император догадывался о том, что это слово у А.П. Ермолова стало любимым в обращении к солдатам и офицерам. В последующем Алексей Петрович часто будет использовать это слово, в том числе в текстах своих распоряжений и боевых приказов.

После подписания в мае 1814 года Парижского мира Александр I направил А.П. Ермолова в Краков (на границе с Австрией) в качестве командующего 80-тысячной обсервационной (наблюдательной армией). Войска здесь необходимы были для усиления позиции России в преддверии запланированного на сентябрь 1814 года Венского конгресса, призванного определить послевоенное устройство Европы.

Как показало дальнейшее развитие событий, мера эта была более чем обоснованной, поскольку союзники, и, прежде всего, Великобритания и Австрия, а также ряд других государств, бывших до этого сателлитами наполеоновской Франции, объединились теперь уже против Российской империи39. Ситуация развивалась примерно также, как и после второй мировой войны (в 1945 ‒ 1946 годах). В России, вынесшей на себе ее основную тяжесть40, уже не нуждались. Ее боялись. И именно в этот период в международной политике в отношении России впервые проявился принцип, согласно которому «благодетелей не любят − их используют. А благотворительностью по мере ее ненадобности тяготятся, так же как и самими благодетелями». Так было после антинаполеоновских войн начала XIX века, так было и после второй мировой войны. Да и сейчас в отношении Российской Федерации этот принцип нашими стратегическими партнерами реализуется достаточно эффективно.

В конце 1814 года события по сколачиванию антироссийского блока развивались достаточно стремительно, и уже 3 января 1815 года Англия, Австрия и Франция заключили секретный договор и даже подготовили план военной кампании против России и Пруссии, которую решено было открыть к концу марта.

Планы союзников существенно скорректировал Наполеон, покинувший место своей ссылки на острове Эльба и уже 1 марта прибывший в Париж. За 19 дней ему удалось полностью восстановить контроль над Францией. Известие о возвращении Наполеона в очередной раз сплотила коалиционеров, отбросивших все свои разногласия. По выражению В.О. Ключевского, они вновь «судорожно схватились за Россию, за Александра, готовые опять стать в его распоряжение». 13 марта 1815 года восемь держав объявили Наполеона «врагом человечества» и обязались бороться с ним до победы, тем самым юридически оформив 7-ю и последнюю антинаполеоновскую коалицию.

В апреле 1815 года А.П. Ермолов был назначен командиром 6-го корпуса, предназначенного для участия в предстоящих сражениях с Наполеоном. В начале июня корпус вступил на территорию Франции, но принять непосредственное участие в военных действиях против войск Наполеона ему не пришлось. В этот период пробил звездный час Великобритании, наконец-то открывшей «второй фронт» борьбы с Наполеоном и блестяще разбившей его наспех сколоченные и плохо обученные войска в битве при Ватерлоо 18 июня 1815 года.

После прибытия во Францию А.П. Ермолов был назначен командиром гренадерского корпуса, часть которого была направлена в Париж для обеспечения представительских функций императора. В этот период произошло еще одно событие, которое характеризует Алексея Петровича. Во время одного из смотров Александр I, недовольный маршировкой одного из полков корпуса А.П. Ермолова, приказал ему посадить под арест трех заслуженных старших офицеров. А.П. Ермолов напомнил императору, что в тот день гарнизонная гауптвахта занята англичанами и потому приличнее арестовать офицеров в своих казармах. Александр I остался при своем мнении. А.П. Ермолов, так и не отдав приказа, уехал в театр, куда прискакал адъютант начальника Главного штаба с требованием немедленно арестовать «виновных». Встретив в антракте девятнадцатилетнего великого князя Николая (будущего императора), А.П. Ермолов сказал ему: «Я имел несчастье подвергнуться гневу его величества. Государь властен посадить нас в крепость, сослать в Сибирь, но не должен ронять храбрую армию в глазах чужеземцев. Гренадеры пришли сюда не для парадов, но для спасения Отечества и Европы»41.

Трудно себе представить, чтобы кто-либо из генералов того времени или современной действительности мог себе позволить противоречить главе государства, тем более, заступаясь, за честь русского офицера. Алексей Петрович мог, и аналогия здесь может быть только лишь с Г.К. Жуковым – маршалом Победы. И тот, и другой не боялись этого делать и, когда нужно было, отстаивали свою точку зрения: один – перед императором, другой – перед И.В. Сталиным, не боясь последствий. Может быть, именно поэтому и в судьбе у них было очень много общего, в том числе и необоснованное увольнение из армии.

Во второй половине 1815 года Алексей Петрович с гренадерским корпусом был направлен в провозглашенное Царство Польское, которому Александр I первому из регионов России даровал Конституцию. Задачей корпуса было обеспечение приведения к присяге польской армии императору Александру I как царю польскому.

Авторитет Ермолова в этот период настолько возрос, что его кандидатуру рассматривали как наиболее вероятную на пост военного министра, при чем, как ни странно, предложение об этом прозвучала из уст графа А.А. Аракчеева, который, представляя Александру I его кандидатуру, в частности, сказал: «Армия наша… нуждается в хорошем военном министре: я могу указать Вашему Величеству на двух генералов, кои могли бы в особенности занять это место с большою пользою: графа Воронцова и Ермолова. Назначению первого, имеющего большие связи и богатства, всегда любезного и приятного в обществе и не лишенного деятельности и тонкого ума, возрадовались бы все: но Ваше Величество вскоре усмотрели бы в нем недостаток энергии и бережливости, какие нам в настоящее время необходимы. Назначение Ермолова было бы для многих весьма неприятно, потому что он начнет с того, что перегрызется со всеми; но его деятельность, ум, твердость характера, бескорыстие и бережливость его бы вполне впоследствии оправдали»42.

Но у императора были свои планы в отношении А.П.Ермолова, в 1816 году он был назначен на должность Главноуправляющего в Грузии и командиром Отдельного Кавказского корпуса. С этого назначения начинается не только новый этап в жизнедеятельности Алексея Петровича, но и новая страница в кавказской истории России.

1 Цобехия Г. Ермолов покорял Кавказ, Кавказ покорял Ермолова //www.rus-obr.ru/ru-web/7571.

2 Дойников Ю. В. Ты раскаиваться не будешь. //Щит и меч. – 2008. – № 10.

3 В последующем это давало право А.Ермолову ассоциировать себя с потоком Чингисхана, наводя ужас на персидских сановников.

4 Самойлов Александр Николаевич (1744 –1814) – граф, генерал-поручик, камергер, генерал-прокурор Правительствующего Сената. Отошел от дел в правление Императора Павла I. Ермолову Самойлов также приходился дальним родственником.

5 Власов В. Отец полководца //http://vestnik.efactory.ru/?article=3442.

6 См.: Неизвестная биография А.П. Ермолова http://feb-web.ru/feb/rosarc/ra7/ra7-191-.htm.

7 В детстве он освоил ремесло переплетчика книга, полагая, что это пригодится, если к власти в России придут якобинцы И это ремесло ему действительно пригодилось, когда он самый популярный в России генерал в возрасте 49 лет был отправлен в отставку Николаем I.

8 Будучи уже начальником штаба объединенной армии генерал-лейтенант А.П. Ермолов отбивал так называемую «батарею Раевского», точнее батарею, которую защищал корпус генерал-лейтенанта Н.Н. Раевского, захваченную французами, предрешив тем самым исход сражения.

9 Согласно пункту 3 Статута Ордена Св. Георгия, учрежденного Екатериной II в 1769 году: «Ни высокая порода, ни полученные пред неприятелем раны, не дают право быть пожалованным сим орденом: но дается оный тем, кои не только должность свою исправляли во всем по присяге, чести и долгу своему, но сверх того отличили еще себя особливым каким мужественным поступком, или подали мудрые, и для Нашей воинской службы полезные советы».

10 Содержание послания гласило: «Артиллерии капитану Ермолову. Усердная ваша служба и отличное мужество, оказанное Вами 24 Октября при взятии приступом сильно укрепленного Варшавского предместия, именуемого Прага, где вы, действуя вверенными вам орудиями с особливой исправностью, нанесли неприятелю жестокое поражение, и тем способствовали одержанной победе, учиняют вас достойным военнаго Нашего ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия, на основании установления его». См.: Михалов О.Н. Генерал Ермолов http://lib.rus.ec/b/68842/read

11 Так, кумир русского офицерского корпуса – генералиссимус А.В. Суворов − после знаменитого Итальянского похода и перехода через Альпы был отправлен под домашний арест в свое имение в г. Кобрин (Брестская область).

12 Погодин М.И. Воспоминания об Алексее Петровиче Ермолове. В книге Историко-критические отрывки. Т. 2. – М, 1867. – С.450.

13 Зарубин Е.П. Костромской» период в военной биографии А.П. Ермолова
// Ярославский педагогический вестник. – № 2 (55) – 2008. – С. 106.

14
 Унтер-офицер Тенгинского полка Петр Алексеевич Ермолов погиб в 1835 году в одном из сражений за Кубанью.

15
 На Кавказе же остались три черкешенки – мусульманские кебинные жены Ермолова и дочь Сапинат (Софья-ханум).

16
 Записки артиллерии полковника Ермолова, с объяснением по большей части тех случаев, в которых он находился, и военных происшествий того времени [1801–1807 гг.]. См.: http://www.museum.ru/1812/library/Ermolov/part2.html.

17
 Погодин М.И. Воспоминания об Алексее Петровиче Ермолове. В книге Историко-критические отрывки. Т. 2. – М, 1867. – С.458-459.

18
 Погодин М. Указ. соч. – С. 460.

19
См.: Бердников Л. Остер до дерзости http://magazines.russ.ru/bereg/2008/21/be29.html

20
 Союзная армия насчитывала около 85 тыс. человек (60-тысячная армия русских, 25-тысячная австрийская армия с 278 орудиями) под общим командованием генерала М.И.Кутузова, хотя фактически армией руководил Александр I. Общая численность французской армии, прибывшей в район Аустерлица, составляла до 200 тыс. человек.

21
 См.: Давыдов М.А. Оппозиция его Величества. – М.: Ассоциация «История и компьютер», 1994. – С. 26.

22
 Записки артиллерии полковника Ермолова, с объяснением по большей части тех случаев, в которых он находился, и военных происшествий того времени [1801–1807 гг.] http://militera.lib.ru/memo/russian/ermolov_ap/02.html.

23
 См.: Ермолов Алексей Петрович. Биографический указатель http://www.hrono.ru/biograf/bio_ye/ermolov_ap.php

24
 Записки артиллерии генерал-майора А.П. Ермолова. От окончания войны в Пруссии до кампании 1812 года. // http://militera.lib.ru/memo/russian/ermolov_ap/03.html

25
 См.: там же.

26
 В состав дивизии входили все гвардейские пехотные полки (Преображенский, Семеновский, Измайловский, Литовский, Егерский, Финляндский), а также гвардейский Морской экипаж.

27
 См.: Неизвестная биография А.П. Ермолова http://feb-web.ru/feb/rosarc/ra7/ra7-191-.htm.

28
 Примечательно, что у главнокомандующего 2-ой армией П.И. Багратиона был свой начальник штаба армии, но вся переписка между главкомами и согласование действий их армий осуществлялось только через А.П. Ермолова.

29
 Записки генерала Ермолова, начальника Главного штаба 1-й Западной армии, в Отечественную войну 1812 года. http://ermolov.org.ru/book/zapiski1812.htm

30
 В представлении было отмечено: «Неприятель сделал под прикрытием сильнейшей канонады… атаку на центральную батарею (Раевского), прикрываемой 26-й дивизиею. Ему удалось оною взять… но генерал-лейтенант Ермолов… взяв один только 3-й батальон Уфимского полка, остановил бегущих и толпою в образе колонны ударил в штыки. Неприятель защищался жестоко… но ничто не устояло». См.: Рапорты русских военачальников о бородинском сражении. Ген. Барклай-де-Толли ген.-фельдм. кн. Кутузову, 26 сентября 1812 г. //http://www.museum.ru/1812/Library/Raport/r160.html#r1

31
 Возможно, именно поэтому Ермолов так и не стал полным георгиевским кавалером, поскольку орден Св. Георгия 2-й степени он получил только за взятие Парижа в 1814 году.

32
 Записки генерала Ермолова, начальника Главного штаба 1-й Западной армии, в Отечественную войну 1812 года. http://ermolov.org.ru/book/zapiski1812.htm

33
 Михайловский-Данилевский А. И. Описание Отечественной войны 1812 г., 1840, ч. II. − С. 290.

34
Исторические портреты знаменитых военачальников 1812 года http://uicbs.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=1251:istoricheskie-portrety-znamenityx-voenachalnikov-1812-goda&catid=91:1150—-&Itemid=179

35
 См.: Отечественная война и Русское общество. Том III http://www.museum.ru/1812/library/sitin/book3_09.html

36
См.: Морозов Н. Воспитание генерала и офицера как основа побед и поражений. В кн. Офицерский корпус русской армии. Опыт самопознания. – М.: Военный университет, 2000. – С.27.

37
См.: Воспоминания современников о А.П. Ермолове http://ermolov.org.ru/book/o-ermolove.htm.

38
 Полный текст Манифеста опубликован в книге М.И.Погодина «Историко-критические отрывки». Т. 2. – М., 1867. – С. 466-468.

39
 В этом новом антироссийском альянсе не участвовала только Пруссия. Прим. автора.

40
 Потери русской армии в Заграничном походе составили более 120 тысяч человек, больше, чем в Отечественную войну 1812 года. Прим. автора.

41
 См.: Военная галерея Зимнего дворца. Биография. А.П.Ермолов, генерал-лейтенант http://ermolov.org.ru/bio/zimnij.htm

42
 Глиноецкий Н. Краткая биография генерала от артиллерии Ермолова // Военный сборник. 1861. № 5. С. 252.

Бочарников Игорь Валентинович