Понятие справедливой войны или парадокс экстернальности
Настоящие заметки подготовлены вне парадигмы политкорректности, заведшей политику многих государств в тупик. Они не могут быть использованы ad hoc как идеологические или пропагандистские материалы. Однако их учет в практике урегулирования военно-политических конфликтов у российских границ, возможно, предотвратит большее пролитие крови братских народов. Еще год назад казалось бесспорным агитационное по своей сути утверждение, что русские и украинцы не будут смотреть друг на друга через прицел. Не сбылось!
История знает множество примеров смертельной вражды русских княжеств друг с другом, жестокие битвы между право- и левобережными украинцами. Гражданская война 1918-1920 гг. в России показала, как легко может пойти брат на брата, если национальная идентичность уступает приоритет какой-то другой.
Политический анализ не может быть циничным, как и сама политика. Цинизм – свойство деформированной личности. На таком уровне движения социальной материи как государственные отношения более употребимы понятия «эффективность», «целесообразность» и в самой малой степени «справедливость». Справедливость – очень зыбкая категория. Ее очень трудно обосновывать. Но и без нее субъекту политики нельзя обрести уверенность в правоте собственного дела. Очень часто за справедливостью обращались к Богу, получая разрешение на неограниченное насилие и истребление неверных. Не раз бывало в истории, что жестокость и непримиримость вражды народов обосновывалась служением Господу (европейские религиозные войны, противостояние между Испанией и Англией конца XVI века, войны под «зеленым знаменем Пророка» от образования Арабского халифата до Исламского государства Ирака и Леванта).
Справедливость – равно сакральность?
В политической мысли России конца прошлого … не века, а года появился аргумент сакральности для обоснования справедливости внешней политики. Что это – отход от политической парадигмы рациональности XX века и одновременно компенсация отсутствия масштабных политических наступательных концепций?
«Наряду с этнической близостью, языком и общими элементами материальной культуры, общей, хотя и не очерченной тогда устойчивыми границами территорией, нарождающейся совместной хозяйственной деятельностью и властью князя христианство явилось мощной духовной объединяющей силой, которая позволила включить в формирование единой русской нации и образование общей государственности самые разные по крови племена и племенные союзы всего обширного восточнославянского мира. И именно на этой духовной почве наши предки впервые и навсегда осознали себя единым народом. И это даёт нам все основания сказать, что для России Крым, древняя Корсунь, Херсонес, Севастополь имеют огромное цивилизационное и сакральное значение. Так же, как Храмовая гора в Иерусалиме для тех, кто исповедует ислам или иудаизм. Именно так мы и будем к этому относиться отныне и навсегда».
Послание Президента РФ, декабрь 2014 г.
Сакральность, на первый взгляд – весьма спорное основание для политики, в частности, для подтверждения прав Российской Федерации на Крымский полуостров. Может, кому-то лично дорога версия крещения Владимира в Корсуни – события исторически ограниченного. Для большинства же населения России и исторически неотделимой от нее Украины Владимир, князь Киевский, стал равноапостольным потому, что крестил всю Русь. Политическая метафора Послания оказалась суженной. Но борьба за исторический персонаж началась: древний киевский князь справедливо объявлен безусловным субъектом русской истории. Сакральность Храмовой горы для некоторых конфессий неоспорима. Но и сам Иерусалим, где ступала нога Спасителя, дорог всем христианам. Для православных сакрален еще и Константинополь -Второй Рим.
Если продолжать «цивилизационную» логику Крыма (Корсуни -Херсонеса-Севастополя), то согласно «Повести временных лет» через Корсунь прибыл в Крым апостол Андрей. Далее он поднялся по Днепру до мест, где несколько веков спустя был основан Киев, крестил те места, предсказав им большое будущее. Далее апостол прошел в словени, где после был основан Новгород. Легенды продляют путь Св. Андрея еще дальше. Как видим, в этом эпизоде подчеркнута безусловная неразделимая сакральность Киева и Северо-западной Руси! Понимающему достаточно.
Историки признают, что «Корсуньский фрагмент» странствий Андрея Первозванного был привнесен в «Повесть временных лет» несколько позднее составления самой летописи для решения вполне рациональной политической задачи – обоснование принятия крещения Руси непосредственно от апостолов независимо от Византии. Хотя даже в XVI веке некоторые властители дум полагали, что «божественные апостолы на Руси не проповедаша». Здесь нет особого противоречия – посещал, не значит проповедовал. «Андреевская» идеологема была востребована Петром I. Самодержец подчеркнул роль апостола Андрея как святого покровителя России, и поместил косой крест на военно-морской флаг и высший орден империи. Особо чтимые Ватиканом апостолы Петр и Павел остались личными покровителями русского царя, так он был крещен именно в их день. В современных военно-политических реалиях Андреевский крест стал объединяющим символом Новороссии – 2015.
В европейской истории середина XIX века памятна одним сакральным и достаточно формальным спором: кому владеть ключами от храма Гроба Господня и покровительствовать христианам в Османской империи. Казавшаяся отвлеченно гуманитарной дискуссия переросла в 1853 г. почти в мировую войну. Россия пришлось вести боевые действия против коалиции четырех государств на Черноморском побережье, Кавказском театре, Балтийском и Белом морях, Камчатке и Тихом океане. От имени Русской Православной Церкви спор инициировал император Николай I. Защиту католических интересов взял на себя император французов Наполеон III. Папа Римский и Синод Русской Православной Церкви в тех условиях всячески уклонялись от навязанного им политического спора. Конечно же противоречия между Россией и «больной» Турцией были более глубокими, чем религиозные.
Борьбу за гуманитарные идеалы Россия начала с оккупации Молдавии и Валахии. Боевые действия на Черном море открылись Синопской победой П. Нахимова (1853 г.). Кроме турецких фрегатов русские эскадры сожгли сам город Синоп – весьма чтимое раннехристианское место, где проповедовал Св. Андрей.
За сакральными идеологемами в большинстве случаев стоят конкретные политические интересы, которые через таинство и иррациональную непостижимость только артикулируются. В идеологически изощренной Европе «непостижимость» традиционно была аргументом политики. В Соединенных Штатах концепция божественного предопределения трансформировалась в военно-политическое мессианство XXI века и нашла свое отражение в концепции сетецентрических войн, которые ведутся в когнитивной сфере, наряду с социальной, физической и информационной.
Политика может опираться на веру, представления народа о своей исторической исключительности, миссии и судьбе. Субъективный контекст внешней и внутренней политики важен для объединения социума. Многие политические тезисы вбрасываются «политтехнологами» всех времен и народов, но не всегда бывают востребованы немедленно и в полном объеме. В копилке дальновидных политических акторов всегда есть запас идей, манифестов и преданий. Исторически эти идеи накапливаются, не опровергаются и ждут своей актуализации. Для Германии такими манифестами остаются «Критика чистого разума» И. Канта. Для США это – Доктрина Монро (1823 г.) и речь Нобелевского лауреата (2009 г.) президента Б. Обамы. Печально известная книга А. Гитлера «Майн кампф» (1925, 28 гг.) Представляет идеологический манифест и политическую программу одновременно. Манифест и программа оказались прерванными в мае 1945 г., благодаря серьезным возражениям со стороны Красной Армии и войск Антигитлеровской коалиции. Окончательно похерены (русская буква Х-херо имеет вид косого креста) идеи и практика нацизма были результате Нюрнбергскому процесса в 1946 г. Казалось!
Бывает так, что вспомогательные политические тезисы появляются на полях экономических, нравственных и даже астрологических сочинений. Политические маргиналии обретают самостоятельную от первоисточника жизнь. Так появился один из мощнейших политических тезисов Московского государства, не утративший силы в нынешнем веке: «Москва – Третий Рим». В 1523г. инок Филофей, духовник Елизаровского монастыря под Псковом, озабоченный преодолением последствий различных ересей рубежа «конца света» (жидовствующей, содомской и пр.), направил Великому князю Московскому Василию III сочинение «О исправлении крестного знамения и содомском блуде». Писал почти белым стихом: «Внемли, благочестивый царь, – все царства православной веры слились в единое твое: два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не бывать». Многие на Руси ждали прихода 7000 г. от сотворения мира (1492 г. от рождества Христова.) с опасением. Церковь искала внутри себя и предлагала миру пути преодоления нравственной смуты, вызванной предсказанием конца света и ожидаемым всемирным потопом. Лично для Василия III искать выход оставалось именно в горнем мире. Подозрительно бесплодной почти за двадцать лет брака оказалась его жена Соломония. Великого князя все больше посещали мысли о разводе и поиске будущей матери для прямого наследника. Обострились отношения с Крымом и Казанью, недоотвоеванным у Литвы оставался Смоленск.
Как всегда, рубежные даты, несмотря на свою условность, вызывают брожение умов и трепет душ. Каждый хочет стать свидетелем или даже участником каких-то важных свершений, посетить «мир в его минуты роковые» (Ф. Тютчев). Хотя на всех желающих знаковых событий может не хватить. И тогда нравственный потенциал подвига человека и мира меняет знак на противоположный. Наши просвещенные западные современники как конца света ждали мирового сбоя компьютеров в 2000 г., а после того (post hoc) начали узаконивать однополые браки. К концу света готовятся по-разному. Некоторые приводят в порядок дела земные, спешат творить добро. К сожалению, иные впадают в безнаказанный разврат и ересь. Привычка к разврату и падение нравов часто сохраняются, когда угроза конца света очередной раз минует. Поэтому искал инок Филофей союзников в борьбе за нравственность у сильных мира в лице Московского царя (его так уже стали называть на Западе), сына византийской принцессы.
Объективно многое свидетельствовало о приближении, если не конца света, то конца истории. В 1453 г. под натиском османов пал Царьград – столица православной веры. В Киеве, который находился под властью Литвы, в 1458 г. образовалась (или восстановилась) православная митрополия, независимая от московской. В Москве к этому отнеслись настороженно неодобрительно. В 1482 г. Крымский хан Менгли-Гирей разорил «литовский» Киев и разграбил Софийский собор. Не все награбленное оставил себе. Магометанский правитель послал своему союзнику православному князю Ивану III священные сосуды из древнейшего русского православного храма. Интерпретировать эти события можно по-разному. Но трофеи были приняты, значит Иван III Великий если не одобрил, то как минимум, не осудил разграбление христианской святыни и не уклонился от объятий политического союзника.
На рубеже XV-XVI веков Москва имела хорошие шансы усилить свое влияние на постордынском пространстве, но вовсе не пыталась заменить Константинополь. «Конец света» в 1492 г. наступил в сопредельном Великом княжестве Литовском в связи со смертью Казимира IV, великого князя литовского и короля польского. Вспомогательный тезис о «Третьем Риме» попал копилку золотых политических идей и неоднократно актуализировался в политике Российской империи.
В конце XVIII века в английской политической мысли появилась вызванная Американской революцией конструкция Самуэля Джонсона, «Патриотизм – последнее прибежище негодяя». Контекст фразы, оспариваемый до сих пор, состоит в том, что неуспешный политик, исчерпавший все аргументы, апеллирует к патриотизму. Патриотизм – последний вынужденный иррациональный аргумент. Сакральность – тоже далеко не первый аргумент политика. Но и не последний, особенно в когнитивном поле.
Сакральность иррациональна и как основание политики вспомогательна по отношению к легитимности, особенно в международном праве. В российской политической мысли накоплен хороший запас иррациональных тезисов, которые сегодня успешно актуализируются. В частности, усиление российской военной группировки в Арктике в первые годы нынешнего десятилетия вызвано юридической незащищенностью северных границ РФ. Так называемые «полярные владения (сектор)» России никем серьезно не оспаривались почти триста лет до наступления очередного климатического «окна потепления». В начале нынешнего века было спрогнозировано повышение рентабельности экономической деятельности в Арктике за счет добычи минеральных ресурсов и освоения транспортных морских коридоров. В 1997 г. Россия присоединилась с Конвенции ООН по морскому праву 1982 г., что вызвал превращение практически внутреннего Северного морского пути в международный. Защищая свои естественные, но оспариваемые партнерами и конкурентами, преимущества в Арктике, Россия вынуждена законодательно закрепить иррациональную, а не легитимную с точки зрения международного права формулировку: Северный морской путь – «исторически сложившаяся национальная транспортная коммуникация» (Федеральный закон № 132-ФЗ, 2012 г.). Впрочем, в современной международной практике, если право не соответствует интересам сильного, то тем хуже для права. Так Соединенные штаты в нынешнем веке берут в одностороннем порядке нас себя «ответственность за создание правил, норм и институтов, являющихся фундаментом мира, безопасности и защиты прав человека (Стратегия национальной безопасности. 2015 г. Раздел V. Международный порядок).
Один из ранних циркумполярных теоретиков М.В.Ломоносов в 1763 г. составил «Краткое описание разных путешествий по Северным морям и показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию». Завершил свое сочинение «первый русский университет» тезисом: «Российское могущество прирастать будет Сибирью и Северным океаном и достигнет до главных поселений европейских в Азии и в Америке». Однако этот абзац посвящен вовсе не экономическому развитию страны, а вооруженной защите новых земель империи от посягательств иностранцев. Севморпуть по М.Ломоносову – тыловая, недоступная противнику коммуникация, которой не имеют европейские державы. Эта внутренняя дорога империи, способная обеспечить оборону ее тихоокеанских владений: Чукотки, Камчатки и даже Русской Америки. Глава географического департамента Академии наук очень емко сформулировал суть современной российской арктической политики «путь и надежда чужим пресечется, российское могущество будет прирастать …». Далее по тексту. Какими средствами пресечется, вопрос вторичный.
Справедлива война – оксюморон?
Теоретики выделяют несколько классификаций войн. Одно из таких делений – справедливые/несправедливые. Кто-то считает, что война с ее насилием, смертями и бедствиями по определению не может быть справедливой. В дискуссию о принципах войны (когда война правомерна, какие действия правомерны во время войны, как правильно завершить войну) сегодня трудно чего-то добавить. Но все новые и новые поколения начинают свои войны. Любое действие всегда имеет положительное намерение. В войне это положительное намерение есть справедливость. Может быть, само сочетание «справедливая война» является оксюмороном – намеренной стилистической ошибкой сочетания противоречий.
Мастерами таких политических оксюморонов были А.Зиновьев, автор романа «Зияющие высоты», и А.Кестлер, автор романа «Слепящая тьма». Итальянский автор У.Эко ввел в оборот несколько академических псевдодисциплин-оксюморонов: «урбанистика кочевых племён», «народная олигархию», «новаторские традиции».
Критерий справедливости весьма субъективен. Воюющая сторона редко признает себя несправедливой. Правительство страны, ведущей войну, всегда будет настаивать на идеологическом лозунге справедливости, а значит продлении своего «мандата» на войну при сохранении своей власти внутри страны. Несправедливой войну, которую ведет своя страна, может считать оппозиция. Для нее (политической партии, группе влияния у трона и пр.) векторы усилий по смене правительства и выхода из войны почти совпадают. В истории известно множество примеров, когда оппозиция желала поражения своей стране в войне. Критика российскими социал-демократами царского правительства за развязывание империалистической войны – отнюдь не самый яркий пример борьбы за власть. Внешнеполитический лозунг «Мир без аннексий и контрибуций» стал неотделим от внутриполитического «Вся власть Советам».
Война за независимость американских колоний (Американская революция 1775 -1783 гг.) была справедлива с обеих сторон. Колонии хотели свободы от метрополии, полагая, что «если какая-либо форма правительства становится губительной … народ имеет право изменить или упразднить ее и учредить новое правительство» (Декларация независимости). Материнская империя не отдавала своих заблудших детей, удерживая их с помощью гессенских наемников Георга III.
Почти аксиоматично, что политический режим ради собственного сохранения всегда готов поступиться территорией, на которую он распространяет свою власть. Нация, напротив стремится расшириться до условно естественных границ и может сменить политический режим, мешающий ей этого достичь. Во многом прочность политического режима зависит от эффективности реализации национальных интересов в рамках определенной территории.
Кто справедливее?
На первый взгляд справедливой война может быть только с одной стороны. Однако на практике воюющие стороны часто меряются не только силой, но и справедливостью.
Рассмотрим пример пары одинаково справедливых с обеих сторон русско-шведских войн, которые по своей отдаленности от дней сегодняшних не вызывают глубоких эмоций. Они могут считаться почти «лабораторными» с очень смутной проекцией на день сегодняшний. Так их и рассматривает невоюющая многие годы Швеция и Стокгольмский институт исследования проблем мира.
Начиная с Северной войны (1700-1721 гг.) Россия сильно потеснила Швецию на Балтике. Через 20 лет после Ништадтского мира Швеция попыталась вернуть себе утраченные земли и воды, объявив России войну в июле 1741 г. Характерная черта большинства русско-шведских войн – инструментальная борьба за смену династий: Гессенскую, Гольштейн-Готторпскую, Ольденбургскую, Брауншвейгскую и пр.
В ходе и вследствие русско-шведской войны 1741-1743 гг. Елизавета Петровна относительно бескровно совершила дворцовый переворот, отстранив от власти Анну Леопольдовну и ее мужа Антона Ульриха Брауншвейгского, герцога-консорта и русского генералиссимуса. Новая императрица первоначально объявила перемирие со шведами. Это было несомненной победой шведской дипломатии. Но вдохновляемая еще незабытыми победами своего отца рискнула продолжить войну, и в 1743 г. выиграла ее. Выиграла не по очкам, а полной победой, захватив почти всю Финляндию. Эту территорию пришлось возвратить, но ранние петровские приобретения у России остались. К ним было добавлено немного еще, в том числе крепость Нейшлот (Савонлинна). С попытки вернуть крепостицу началась следующая русско-шведская война.
Одним из политических достижений Елизаветы в войне была замена на шведском престоле Гессенской династии на Гольштейн-Готторпскую. Вполне достойна цель русской политики – учреждение в сопредельных государствах дружественных режимов. В это же время императрица объявила наследником трона своего племянника Карла Петера Ульриха – тоже голштинского герцога. И немного погодя, подобрала ему невесту из княжества Ангальт-Цербст. Так династия царей Романовых была переформатирована в дом принцев Гольштейн-Готторпских (Позиция Готского альманаха и лично князя П.В. Долгорукова, автора книги «Правда о России». Париж. 1861.).
Казалось бы, русско-шведское династическое замирение достигнуто на многие годы. Но в 1771 г. шведский престол занял второй король их родственного дома Густав III. Просвещенный монарх за полтора десятка лет получил, как он надеялся, поддержку населения королевства и подготовил его к внешнеполитическому реваншу и возвращению исконно шведских земель. Справедливость такой позиции не подлежит сомнению. В 1788 г. он начал военные действия против России, основные силы которой были брошены на войну с Османской империей (1787-91 гг.) за территории, русская исконность которых была еще более сомнительна.
В частности, оторванный от Порты Крымский юрт добровольно (!) вошел в состав Российской империи в 1783 г. Последний Крымский хан Шахин-Герей оказался слабым правителем и не смог сохранить свою власть даже с помощью русских штыков. Многоходовая операция российской дипломатии, армии и флота завершилась его отказом от трона в пользу Екатерины II. Когда Москва была Великим княжеством, она могла менять вассальных ханов (царевичей) на зависимых территориях. Имперский Петербург стремился к внутриполитической унификации, созданию типовых наместничеств и губерний. Вассалитет уже при Екатерине Великой стал вспомогательным механизмом централизации власти. Екатерина переформатировала существовавшее с 1443г. относительно самостоятельное крымское государство в часть Новороссийской губернии. Турция до Ясского мира (1791 г.) новый формат не признавала и считала Крым незаконно оккупированным. Российская императрица взяла «крымскую корону» себе, а своим сыну Павлу и внуку Александру передала среди других титул Царь Херсонеса Таврического. В начале XX века даже в сокращенном титуловании российского императора сохранялось «…Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсонеса Таврического, Царь Грузинский, Великий князь Финляндский и прочая, и прочая …» Только три относительно независимых субъекта сохранялись до последних дней Российской империи: Бухарский эмират, Хивинское ханство (Хорезм) и Урянхайский край (Тува).
Петербургу в конце XVIII века пришлось вести войну на два фронта, и в конце концов удалось завершить войну со Швецией Верельским миром (1790г.) на год раньше чем, с Турцией. Причем на этот раз без каких-либо территориальных приобретений. Ничего не получил, кроме активности оппозиции, и король Густав III. Россия вела свою политику дозволенными и не дозволенными средствами (per fas et ne fas): не переносила боевых действий на территорию противника, как могла провоцировала внутренние конфликты в королевстве, как могла не допускала применения в войне с христианами запрещенного оружия (каленых ядер), как могла защищала свою территориальную целостность, завещанную предками. Что может быть справедливей.
Эта война подавила потенцию обреченного шведского королевского дома активно противодействовать России. Последний представитель этой династии Карл с несчастливым номером XIII уступил Александру I Финляндию по итогам, как тогда казалось, самой последней русско-шведской войны (1808-1809 гг.).
Таким образом, Россия в течение XVIII века боролась со Швецией не за отдельно взятую Финляндию, а за «воспитание» всей Швеции! Формирование в приграничном государстве дружественного, или хотя бы нейтрального политического режима и было целью российской профессионально-изощренной внешней политики в регионе.
В психологии для описания свойств индивида применяется термин локус контроля. Он бывает внутренний и внешний. Внешний локус контроля означает, что субъект видит причины всех проблем вовне (экстернальность). Внутренний локус контроля описывает поведение субъекта, видящего причины всех бедствий в себе, своем поведении (интернальность). Экстернальность/интернальность является относительно устойчивой характеристикой субъекта. Этими характеристиками могут быть наделены и отдельные социальные группы, и государства, в целом. Большинство политических моделей «свои – чужие» экстернальны по своей сути. В них вина возлагается всегда на противную сторону. Так в апологетике войны с Ираком администрация США использовала явно экстернальные модели. Экстернальная модель заложена в современную Стратегию национальной безопасности США (февраль 2015 г.). В частности в разделе IV «Ценности» бездоказательно утверждается: «Многие угрозы нашей безопасности в последние годы явились результатом действий авторитарных государств, направленных против демократических сил – от кризиса, вызванного российской агрессией на Украине, до возникновения ИГИЛ в результате сирийской гражданской войны».
В существующих конфликтных российско-украинских отношениях обе стороны также используют экстернальные модели: виноват оппонент. Российское военно-политическое экспертное сообщество экстернально видит причины государственного переворота на Украине в активном вмешательстве США. Интернальная же модель требует честного ответа на два вопроса:
- Что сделала Россия в течение последних 25 лет, чтобы удержать Украину в своей зоне влияния?
- Что нужно предпринять России, чтобы сделать культурно и этнически близкую Украину перманентно дружественным государством?
В современных реалиях присоединение Крыма к России – всего лишь частный военно-политический успех в «воспитании» дружественного режима на всей Украине. Разбив под Полтавой (Украина) армию шведов, Петр I весьма диалектически признал их своими учителями. Учителя среди противников есть и сегодня. В частности, Соединенные Штаты, неоспоримый лидер англо-саксонского мира, успешно удерживают в фарватере своей политики целую страну Канаду, а не только ее приграничные провинции Онтарио или Британскую Колумбию. Работа России над политическими ошибками, допущенными еще с Беловежских соглашений, может занять соизмеримое время.
Среди множества парадоксов политики и истории существует парадокс экстернальности: справедливых войн больше, чем несправедливых. Это очень похоже на известный парадокс статистики связанный с субъективным контекстом восприятия: замужних женщин больше, чем женатых мужчин. Обыденное сознание прекрасно справляется с такими парадоксами. Историческая экстернальность оберегает идентичность нации. Инструментальная интернальность, т.е. способность брать ответственность на себя, укрепляет политический режим.
Справедливость ненаказуема?
Казалось бы спор о справедливости войн должен быть завершен еще до июля 1914 г., во всяком случае в русской философской мысли. Однако мировая философская мысль забыла «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории» Владимира Соловьева. И похоже, вовсе не восприняла некого «парадоксалиста – alter ego Федора Достоевского. Оба автора – сторонники справедливой войны, укрываясь за диалогами и мыслями свои героев донесли до общества очень глубокую идею: справедливая война – война не ради убийства, а ради жертвования собственной жизнью. «Нет выше идеи, как пожертвовать собственною жизнию, отстаивая своих братьев и свое отечество или даже просто отстаивая интересы своего отечества. Без великодушных идей человечество жить не может, и я даже подозреваю, что человечество именно потому и любит войну, чтоб участвовать в великодушной идее». (Ф.М. Достоевский. Дневники писателя 1876 г.) Согласимся с классиком, что справедливая война не может быть без самопожертвования. Без самопожертвования она не может стать ни великой, ни отечественной и пр. Война предусматривает обоюдное кровопролитие, которое в конце концов превращается во взаимоуважением сторон. Нынешнее руководство США оспаривает этот тезис, исключая обоюдное кровопролитие. Кровь – только противника! Развитие вооружений якобы позволяет передовой державе сделать войну дистанционной, а значит безнаказанной. Позиция американского президента Б. Обамы, выраженная в его Нобелевской речи 2009 г. состоит в том, что «использование силы не только необходимо, но и морально оправдано». Причем эта сила применяется в конфликтах, которых Соединенные штаты вроде и не искали. Справедливая и оправданная война – та, которая позволяет исключить собственные потери. Этот рациональный инструментальный тезис легко доводится до следующей формулировки: Справедлива лишь та и только та война, которую ведут Соединенные штаты. Возражения в этом споре могут быть и теоретические, и действием, как это было 11 сентября 2001 г. Как это будет еще неоднократно, пока не станет окончательным.
Военно-политическая безнаказанность не создает обратной связи ни у нации, ни у ее руководства. Настроения и менталитет нации более стабильные и реалистичные, чем у правительства и истеблишмента. Нация всегда ищет пути самосохранения. Современное американское общественное сознание все-таки хочет видеть своих героев, жертвующих собой, а не сидящих за мониторами. И Америка переосмысливает традиционного героя в фильме 2015 г. Режиссера Клина Иствуда «Американский снайпер» о человеке мстящем, рискующим, жертвующим и трагичным. Именно такой стереотип поведения защитника восстанавливает понятие «справедливой войны» и сакральный тезис «взявший меч от меча и погибнет». Последние еще ни разу не было опровергнуто!
Ружейников Владимир Владимирович
