Казачий спецназ

К вопросу об исторической преемственности российского спецназа

Мужское привычное дело,
Суровый солдатский удел –
Искать в перекрестье прицела
Пернатых, зверье и людей.

В.А. Силкин
«Охота»,
из стихотворного сборника «Блокпост»

В Вооруженных Силах СССР части специального назначения (спецназ) были включены в штаты общевойсковых и танковых армий, а также военных округов в 1950 году. Главное их предназначение заключалось в ведении разведки и уничтожении мобильных средств ядерного нападения в тылу противника. Кроме того, задачи спецназа включали вывод из строя и уничтожение объектов оперативного управления, тыла и инфраструктуры, организация движения сопротивления в тыловых районах противника, уничтожение его политических и военных лидеров. К 1968 году в Вооруженных Силах страны было сформировано 12 отдельных бригад спецназ и несколько частей спецназ ВМФ. Силы спецназа широко использовались в Афганистане, в наши дни продолжают эффективно применяться в Чечне.

Сегодня ставшее практически непрерывным боевое применение и повышение значимости сил спецназа в вооруженном противоборстве с сепаратизмом и экстремизмом всех мастей является объективной реальностью. В связи с этим, дискутируется вопрос о создании в рамках Вооруженных сил России отдельного рода – войск Специального назначения. Однако это тема отдельного разговора. В этой статье хотелось бы поставить вопрос об установлении официальной даты создания российского спецназа. Откуда вести отсчет?

С этой целью предлагается рассмотреть вопрос в достаточно протяженной исторической перспективе, в тесной связи с действиями вооруженных сил России, решаемыми задачами, тактикой, проводимыми военными реформами.

В таком контексте, несомненный интерес представляют действия России около 200 лет назад в период освоения земель на Северном Кавказе. В то далекое от нас время при заселении казаками нижне-кубанской линии для решения задач по охране кордона и проведения , как сейчас бы сказали, разведывательно-диверсионных действий в тылу противника эффективно применялись кубанские пластуны. Конечно, размах операций пластунов и масштабы решаемых ими задач несравнимы с соответствующими показателями действий и предназначением современного спецназа. Однако, можно отметить довольно много общего в характере задач, тактике, традициях. Эти обстоятельства позволяют говорить о несомненном «родстве» между пластунами и нынешним российским спецназом., о наличии очевидной исторической преемственности.

Пластуны (от слова пласт, т.е. лежащие пластом) – личный состав пеших казачьих команд и частей Черноморского, а затем Кубанского казачьего войска в Х1Х – начале ХХ века. Их служба и самое звание повелись с давних времен, когда казаки- запорожцы в днепровских камышах залегали “пластом”, высматривая подолгу степных кочевников или ляхов. Затем это славное имя перешло к потомкам запорожцев– казакам из числа профессиональных охотников, которые несли разведывательную и сторожевую службу в камышах и плавнях на реке Кубань вдоль кордонной линии.

Главная задача пластунов заключалась в том, чтобы предупредить казачьи станицы от внезапного нападения кавказских горцев. С этой целью им предписывалось вести непрерывное наблюдение за кордонной линией из потайных мест-секретов, залегать своеобразным живым капканом на путях возможного проникновения неприятеля вглубь казачьих земель. Однако одним наблюдением из стационарных пунктов задачи пластунов не ограничивались. В знойное лето и в суровую зиму пластуны совершали рейды по неприятельской земле, патрулировали по обоим берегам Кубани, открывали неизвестные тропинки в болотах и броды в пограничной реке, обозначали такие места только им одним известными метками, вскрывали следы, своевременно обнаруживали подготовку к набегу. Выбрав удобный момент, наносили, по нынешней терминологии, «точечные» удары по небольшим отрядам горцев, готовящихся к набегу, уничтожали их вожаков, угоняли табуны лошадей, ограничивая этим мобильность противника.

Вначале пластуны не составляли самостоятельной части войска и располагались вдоль линии небольшими группами, как тогда их называли, «товариществами» или «батареями». Каждая батарея имела небольшую сигнальную пушку, из которой пластуны давали тревожный выстрел при обнаружении неприятеля, идущего в набег большими силами. С учетом высокой эффективности действий пластунов решением военных властей в 1842 году в штатные расписания конных полков и пеших батальонов Черноморского казачьего войска были включены команды пластунов численностью соответственно 60 и 96 человек каждая.

Искусство пользоваться местностью, наблюдательность, а при необходимости – меткий выстрел заменяли пластунам численную силу. Оружие они имели более современное, чем у прочих казаков, в частности, первыми получили дальнобойные штуцера с примкнутыми штыками. С учетом специфики трудной и полной опасностей службы, было назначено пластунам и повышенное по сравнению с другими их однополчанами жалование.

Боевые традиции и тактика пластунов складывались веками. Действуя всегда на самом опасном месте, пластуны несли передовую службу. В походе – находились в передовом разведывательном дозоре, на привале – в засаде в боевом охранении. В полевом укреплении – они в постоянном поиске по окрестным лесам и ущельям. При этом пластуны ночью группами от 3 до 10 человек проникали глубоко в расположение неприятеля, наблюдали за его действиями; зная язык горцев, подслушивали разговоры и в результате своевременно обнаруживали подготовку к набегу. В интересах скрытности ведения разведки пластунам разрешалось носить горскую одежду и даже крашеную бороду. Многие из них знали местные наречия, нравы и обычаи. В некоторых аулах у пластунов были приятели – кунаки, сообщавшие им замыслы противника. Однако сведения, полученные даже от самых закадычных друзей-кунаков, всегда подлежали тщательной проверке.

Привлекались пластуны и для разблокирования осажденных неприятелем казачьих укреплений. Так было, например, когда горцы численностью около трех тысяч человек предприняли попытку захвата Крымского укрепления, расположенного за кордонной линией на реке Кубани. На помощь осажденному гарнизону атаман направил отряд в составе 40 пластунов. Командовавший отрядом пластун Крыжановский поставил задачу оттянуть на себя возможно большее количество атаковавших. При этом он умело выбрал позицию, рассредоточил и укрыл пластунов на берегу реки за стволами деревьев, принесенных во время весеннего половодья. Меткий огонь стрелков наносил неприятелю ощутимые потери. Попытки горцев в конном и пешем строю смять малочисленный отряд храбрецов успеха не принесли. После двухчасового боя пластуны во взаимодействии с гарнизоном укрепления вынудили нападавших отказаться от планов захвата и отойти.

При боевом столкновения с неприятелем в ходе разведывательного рейда, пластуны почти никогда не давались в руки противнику. Считалось правилом, что пластун скорее потеряет жизнь, чем свободу. Умело выбрав позицию и заранее наметив пути отхода, пластуны в случае преследования отстреливались, или молча укрывались на местности. В обоих случаях противник опасался немедленно открыто атаковать небольшой отряд разведчиков, зная меткость пластунского выстрела и опасность засады. Сбив таким образом «кураж» у преследователей, пластуны отходили. Раненых в беде не бросали, погибших – хоронили на месте, или, по возможности, уносили с собой. Иногда для прикрытия отхода выставляли напоказ шапки, башлыки или части другой одежды; сами же в то время скрытно перебирались на другую более выгодную позицию или совсем покидали опасный район.

Пластуны были наблюдательными психологами. Например, учили молодежь, что в разведке при встрече с противником один на один « даже храбрейший из горцев не откажется немножко струсить, если на него никто не будет смотреть, если не случится свидетелей с длинными языками. Когда речь не идет о добыче, горец любит, чтобы яркое солнце светило на его подвиг, чтобы на него смотрели если не сорок веков, так сорок земляков, у которых, разумеется, сорок языков». Поэтому в такой ситуации, говорили опытные воины, горец вряд ли по своей инициативе пойдет на обострение и ,скорее всего, уклонится от столкновения с вооруженным и готовым к схватке казаком.

Особенности службы пластунов, сложность и опасность поиска по тылам противника и непредсказуемые при этом случайности делали невозможными жесткий контроль и регламентацию их действий.

Поэтому в своих поисках, засадах и столкновениях с неприятелем пластуны исходили из складывающейся обстановки, опираясь на накопленный опыт, собственную предприимчивость и инициативу. Считалось правилом, что они отдают своему командованию отчет только в упущениях. Именно эти обстоятельства и способствовали формированию особого типа воина-пластуна: терпеливого, отважного, сноровистого, психологически устойчивого и обладающего ко всему несокрушимым здоровьем.

Вот как описывают современники наружность и нравственные свойства пластуна.

Это, как правило, дюжий, с походкой «вразвалочку» казак, традиционного запорожского склада и закалки: тяжелый на подъем и неутомимый, не знающий удержу после начала движения; при желании – бегущий на гору, при отсутствии такового – еле плетущийся под гору; ничего не обещающий вне дела, и удивляющий неистощимым запасом и разнообразием способностей в деле. Сквозь сильный загар пробивается добродушие, которое по первому впечатлению легко провести, и, вместе с тем, суровая сила воли и убежденность, которую трудно согнуть или сломить. Угрюмый взгляд и навощенный, кверху вздернутый ус придают лицу пластуна выражение стойкости и неустрашимости. Такое лицо, окуренное порохом и превращенное в бронзу непогодой, как бы говорит вам: не бойся, перед опасностью – ни назад, ни в сторону! Когда вы с ним идете в опасном месте или в опасное дело, – от его шага, от его взгляда и простого слова веет на вас каким-то спокойствием, каким-то забвением опасности. Вот так-то, куда там нынешним Рембо…

Пластуны одевались как горцы, причем, как самые бедные горцы. Каждый поиск по теснинам и дебрям основательно изнашивал их обмундирование. Походное убранство пластуна составляли черкеска, потрепанная, покрытая разноцветными заплатами; вытертая, порыжелая папаха, как правило, лихо заломленная на затылок; чувяки из кожи дикого кабана, щетиною наружу. В руках верный штуцер с тесаком, на поясе –кинжал и так называемые «причиндалы»: пороховница, мешочек для пуль, жирник-масленка, шило из рога дикого козла, котелок. Брали с собой в поиск и ручные гранаты. Если прижмет противник, зажигали фитили и забрасывали его гранатами, а сами – давай Бог ноги. Иногда экипировку дополняли балалайка или скрипка – развлечь себя и товарищей в редкие минуты отдыха.

Сложилась своеобразная система отбора в пластуны. В пластунские команды казаки не назначались, а выбирались «стариками» из среды надежных и проверенных в деле воинов. Стремились брать молодое пополнение из проверенных и надежных пластунских династий, в которых секреты боевого и охотничьего ремесла передавались по наследству от дедов и отцов. Пройти придирчивый отбор могли только казаки способные на трудную пластунскую службу и кроме природной удали и отваги имеющие верный глаз и твердую руку для стрельбы без промаха. Требование к особой меткости стрельбы было не чрезмерным – в засаде, в глуши, без надежды на помощь один потерянный выстрел может дорого обойтись.

Совершенствуя свои стрелковые навыки в стычках с неприятелем и на охоте, пластуны владели техникой меткой стрельбы в ночных условиях, не на глаз – на слух, или как говорили тогда «на хруст». Примеры стрелкового мастерства пластунов многочисленны, а нередко даже печальны. Приходила иногда в казачью станицу печальная весть, что в темную ночь пластун Левко застрелил пластуна Илька в глухой плавне, пустив пулю на хруст камыша. Пришлось издать приказ, строго запрещавший стрельбу «на хруст», без уверенного опознания неприятеля.

Особенно жесткими были требования к физической подготовке. Пластун должен быть в состоянии совершать длительные марши в горнолесистой местности, в холоде и голоде. Необходимы были хладнокровие и терпение, чтобы в непосредственной близости от неприятеля пролежать многие часы в камышах, кустарнике и траве, нередко в ледяной воде, на снегу или летом в тучах надоедливой мошкары, не изобличив при этом своего присутствия неосторожным движением.

Тактика действий пластунов в полной мере соответствовала поставленным им задачам, характеру местности, особенностям противника.

Современники определяли ее как «волчий рот и лисий хвост». В поиске в тылу противника главным считалось обеспечить скрытность собственных передвижений, обнаружить неприятеля первыми, умело завлечь его в засаду. У пластунов не задерживались казаки, не умевшие убрать за собой собственный след, не освоившие искусство бесшумного передвижения по тростникам и лесному валежнику. Ценились люди, способные читать следы и определять по ним состав участников готовящегося набега и направление их движения.

Переправившись на сторону противника, пластуны исчезали.

А когда по росистой траве или снежному насту за ними тянулись предательские следы, умело их запутывали, хитрили, как старые зайцы: двигались вперед спиной, прыгали на одной ноге, всячески скрывали истинное направление движения и численность группы.

Прирожденные охотники, пластуны умело применяли в противостоянии с врагом многие охотничьи правила. Например, «преследуй с оглядкой». По этому поводу новобранцам-пластунам рассказывали поучительную охотничью быль, главное действующее лицо которой – молодой охотник-пластун увлекся преследованием раненого в камышах кабана. Зверь устроил «засаду» и напал на неосмотрительного охотника с тыла. Только меткий выстрел напарника предотвратил трагедию.

Выдающиеся качества пластунов послужили Отечеству не только на Кавказе, но и в войнах на других театрах. В Крымской войне 1853 –1856 годов 2-й и 8-й казачьи пластунские батальоны отличились в боях под Балаклавой и при обороне Севастополя на легендарном четвертом бастионе. Пластуны осуществляли вылазки в окопы противника, с особой пластунской аккуратностью снимали часовых, уничтожали орудия, захватили и с помощью пленных-французов утащили к себе три неприятельских мортиры. Находясь в дозорах, секретах, в разведывательном поиске, пластуны обращали внимание на многие малозначительные на первый взгляд детали в деятельности врага. Вскрывали новые артиллерийские позиции, обнаруживали ведение работ по рытью туннелей с целью закладки мин под расположением русских войск.

Глядя на умелые и эффективные действия пластунов, командиры армейских пехотных полков в Севастополе начали заводить у себя по их образцу особые пластунские команды. Отбирали самих оборотистых и сметливых солдат, выдавали им редкие в то время в регулярных войсках штуцера и высылали в ночные дозоры. Солдаты перенимали у бывалых пластунов их ухватки, привычки и даже стали подражать в одежде. К сожалению, в дальнейшем такая практика в русской армии продолжения не получила и пластуны ещё долго оставались единственными воинами, подготовленными для решения диверсионно-разведывательных задач в тылу противника.

Отличились в Севастополе и были награждены пластуны И.Кравченко. И.Чиж, П.Белый, Д.Онищенко, братья Сопельняки., П.Семак. Второму Кубанскому пластунскому батальону было пожаловано Георгиевское знамя с надписью «За примерное отличие при обороне Севастополя 1854 и 1855 годов», восьмой батальон – награжден Георгиевским знаменем с надписью «За отличие при взятии крепости Анапы 12 июня 1828 года и примерное мужество при обороне Севастополя 1854 и 1855 годов».

Участвовали пластунские части в русско-турецких, русско-персидской, русско-польской и русско-японской войнах. Двадцать четыре кубанских пластунских батальона сражались на фронтах Первой мировой войны.

Действовали на фронтах пластунские батальоны и от других казачьих войск. На Кавказском фронте в апреле 1916 года казачья сотня 1-го Уманского полка под командованием Василия Даниловича Гамалия пробилась в Месопотамию к Английскому экспедиционному корпусу. Георгиевской кавалерской думой Василий Гамалий был удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени и Золотой шашки с надписью «За храбрость». В этой войне в конных казачьих полках сменилось два состава, в пластунских батальонах – три…

В Великой Отечественной войне 1941-1945 годов название «пластунские» по традиции имели некоторые казачьи батальоны, полки и Краснодарская пластунская стрелковая дивизия.

По-видимому, в наши дни с целью преемственности традиций стоило бы подумать о присвоении отличившимся частям спецназа почетного наименования «пластунские».

Что касается официальной даты создания российского спецназа, то отсчет времени можно было бы начать с определенного значимого исторического события, исторически обоснованной официальной даты. Как уже упоминалось, таким событием могло бы служить появление в 1842 году Положения о Черноморском казачьем войске, которым предусматривалось включение в состав казачьих и пеших частей штатных команд пластунов – предшественников нынешнего спецназа.

Исторически данный вариант оправдывается тем, что в ходе принявшей затяжной характер войны на Кавказе военное руководство пришло к выводу о необходимости формирования в составе Черноморского казачьего войска значительного числа пеших казачьих батальонов. Основанием для такого решения послужил предыдущий опыт успешного применения пластунов для действий против специфического противника в районах со сложными географическими и климатическими условиями.

Возможен и несколько иной подход, поскольку в конечном итоге главным является не появление каких-то отдельных документов по созданию команд пластунов. В качестве определяющего фактора может рассматриваться сама историческая и военная обстановка, обусловившая появление этих уникальных воинов в составе казачьего войска.

Известно, что пластуны начали действовать на берегах Кубани с начала Х1Х века. Достаточно долгое время формально они не были включены в штаты казачьих и пеших полков, однако имели с ними определенные каналы связи и оперативного взаимодействия. С учетом этих обстоятельств, правомочно было бы считать датой создания российского спецназа формирование в рамках Черноморского казачьего войска 13 ноября 1802 года двух пеших полков, впоследствии переименованных в упоминавшиеся ранее 2-й и 8-й пластунские батальоны. Кстати, в российской армии старшинство этих частей числилось ещё более древним – с 1788 года.

В целом, как представляется, в дискуссии по определению ключевых дат истории российского спецназа свое слово должны сказать не только ис­торики, но и ветераны, а также действующие офи­церы и бойцы спецназа.

Но главным, что хотелось бы довести автору до широкого военного читателя, заключается не в ус­тановлении точной даты зарождения казачьего спецназа. У автора нет сомнения, что все лучшее из богатого российского опыта подготовки и дей­ствий пластунов, тактики применения индивиду­ально и в составе различных казачьих и им подоб­ных формирований в достаточной мере использо­валось в практике обучения личного состава подразделений советского и российского спецна­за. И социальная база комплектования отрядов пластунов принципиально изменилась, ведь пла­стун как тип воина формировался совершенно ес­тественным образом в силу уникальных особенно­стей и условий жизни казачьего сословия Северно­го Кавказа в ту пору. Да и собственно процесс возрождения российского казачества затянулся, конца ему не видно… И все же.

Проведенный в рамках подготовки к конферен­ции АВН 15.03.05 г. анализ форм и способов воен­ных действий в войнах будущего на базе исследо­вания опыта, выводов и уроков Великой Отечественной войны, локальных войн второй половины XX века, оценка направлений и перспектив разви­тия военного искусства убедительно показали ре­альную возможность появления новых тенденций в применении вооруженных сил. В процессах воо­руженной борьбы, особенно партизанской в ее широком понимании, современные пластуны, будь то в форме подразделений спецназа или регу­лярных формирований, способны оказать серьез­ное влияние на ее ход и исход. Пластуны, как и спецназ, как и партизанские действия — чисто рос­сийское явление, и эффективного противодейст­вия им в мире пока что не найдено.

А. Бартош

Литература

1. Черноморские казаки в их гражданском и воен­ном быту, И.Д.Попко, Санкт-Петербург, 1858 год.
2. Кубанское казачье войско, под редакцией Е.Д. Фелицына, 1888 год, Воронеж.
3. Пластуны, Санкт-Петербург, 1855 год.
4. Исторические записки о Войске Черноморском, А.М. Туренко, Екатеринодар, 1887 год.
5. История Кубанского казачьего войска, Ф.А. Щербина, 1910 г.
6. Предки кубанских казаков на Днепре и Днестре, Ко­роленко П.П., Екатеринодар, 1900 год.

Источник: «Вестник Академии военных наук», № 3, 2005 год.