Аляскинский мемориал: к подготовке 150 летнего юбилея Вашингтонского договора (30 марта 1867г.)
Эти заметки традиционно пишутся в ночь с 29 на 30 марта в память той памятной ночи 1867 г., когда в Вашингтоне состоялось подписание Договора об уступке российских колоний в Северо-западной Америке. Событие известное и хорошо освещенное. Некоторым это ночное бдение заменяет поминальную молитву, некоторым неразрешимую загадку 3003 (три-ноль- ноль-три). Остается один короткий год до юбилея продажи Аляски. Юбилей – всегда повод сфокусировать внимание людей на отдаленном событии, переосмыслить его и органично встроить в актуальное настоящее.
Академический интерес к активности России на Тихом океане не ослабевал никогда, но существовал в плоскости, почти не пересекавшейся с художественной литературой, формирующей историческое сознание нацией. Русская Америка оказалась, мягко говоря, подзабытой. Могли бы как-то оживить народную память юбилеи, как например, своевременно припомненное в 1947 г. 800-летие Москвы. Но 200-летие открытия В.Беринга и А.Чирикова северо-западной Америки пришлось на лето 1941 г. Объяснять не надо, что тогда было не до юбилеев. А ведь готовились; одно из последних довоенных заседаний Русского географического общества, состоявшееся 17 июня 1941 г., было посвящено Русской Америке. Печальная дата – столетие передачи Аляски в октябре 1967 г. – была вытеснена радостным пятидесятилетием Великой Октябрьской революции. Двухсотлетний юбилей Российско-американской компании (РАК) пришелся на 1999 г. На рубеже веков, когда наша великая страна еще не оправилась после распада, давние территориальные и людские потери в Америке могли казаться смешными.
Современная историческая литература представляет гипертекст, привнесенный в мировую культуру компьютерной цивилизацией, состоящий из бесконечных сносок и оговорок, в которых без гида не разобраться. Исторические же представления народа в значительной мере продолжает формировать художественная литература, главным образом, беллетристика. Так история пугачевского бунта обретает плоть и кровь в судьбе капитанской дочки.
Каждое сравнительно значимое историческое событие имеет свой дисперсный мемориал – практически бесконечное число монументов, исторических мест и музейных экспозиций, разбросанных по стране и миру. Материальные носители закрепляют исторический след в менталитете нации и не могут существовать вне ментального поля, имеющего нематериальную природу. Мемориал Русской Америки в нашем Отечестве до сих пор не сформирован. Но есть Слово – литература.
К сожалению, в русской литературе нет масштабных «американских» произведений, которыми бы зачитывались поколения романтиков. Нет авторов – кумиров молодежи. В англоязычной литературе такие авторы есть: Майн Рид, Фенимор Купер, Джек Лондон. Великолепные персонажи индейцев создал немецкий романист XIX века Карл Май, сам посетивший Америку только к концу своей жизни. Его «вожди апачей» пользовались популярностью и во Втором рейхе, и в Третьем, смогли дожить до кинематографического воплощения в восточногерманских вестернах.
Первые русские публикации о Новом Свете носили приключенческий и одновременно научно-публицистический характер. Например, «Российского купца именитого Рыльского гражданина Григория Шелихова первое странствие с 1783 г. по 1787 г. из Охотска по Восточному океану к Американским берегам». В начале XIX века отечественная публика охотно принимала произведения эпистолярного жанра. После опубликования «Писем русского путешественника» Н. Карамзина приличные люди, писавшие дневники для себя, стали облекать их в форму для печати. Писали о странствиях по Европе и по Сибири, о пересечении гор и океанов. Не рекомендовалось только писать о путешествиях из Петербурга в Москву, как это довелось Н. Радищеву.
Свои путевые заметки стремился издавать почти каждый морской офицер, включая в них «то, что он видел и что, по его мнению, знал» (П.В. Чичагов). Книги и отдельные статьи представляли на суд публики В.Головнин, В.Завойко, В.Врангель. Ф. Литке, В.Римский-Корсаков. Писали даже нижние чины. Так матрос Е.Киселев оставил «Памятник» – дневник плавания на шлюпе «Восток» под командованием Ф.Беллинсгаузена. Историки добрались и до дневников сугубо интимных, опубликование которых было на грани диффамации. Для себя писали такие замечательные офицеры как М.Ратманов и Е.Левенштерн. Но сегодня и их дневники доступны потенциальным беллетристам. Адмирал из лицеистов Ф.Матюшкин во время своего плавания на шлюпе «Камчатка» записал многое из того, что слышал о вздорности О.Коцебу, тоже известного «писателя-мариниста». Художник-маринист А.Боголюбов не щадил своего командира и кругосветного плавателя контр-адмирала И.Шанца. Правда, издать свои откровенные записки офицер завещал много позже дня своей смерти.
В середине позапрошлого века казалось, что отечественная «американская» литература обретет новое качество и станет художественной. Еще немного и появится русский роман, герои которого будут жить в Новом Свете. Роман, имея готовых героев, ждал гения. А.Пушкин стал собирать описания земель камчатской и американской непростительно поздно. Близкий А.Пушкину библиофил и мастер эпиграммы С.Соболевский одно из своих произведений в 1857 г. начал так: «Честные господа – не в Россе ль?» К тому времени крепость Росс в Калифорнии была не только самым далеким от столицы российским поселением, но и далекой историей. Выбранное емкое сравнение, разумеется, находилось в плену рифмы, но довольно точно указывало на тщетность попыток найти честных людей в России.
Традиции «американской» русской беллетристики мог бы заложить Николай Некрасов. Одна из глав его романа «Три страны света» так и называется «Похождения Никиты Хребтовая с пятью товарищами в Камчатке и в Русской Америке». Но публика не разобралась, какие главы принадлежали перу маститого литератора, а какие его соавторствующей музе Авдотье Панаевой. Роман, появившийся в 1848 г., не оставил заметного следа в русской литературе.
А за год до того увидела свет документальная, но весьма увлекательная книга «Пешеходная опись части русских владений в Америке, произведенная лейтенантом Лаврентием Загоскиным в 1842, 1843, и 1844 г». К тому времени у российской публики на слуху было произведение Михаила Загоскина «Юрий Милославский».
Сам Лаврентий Загоскин стал персонажем романа С.Маркова «Юконский ворон». По жанру этот советский роман можно отнести к социалистическому импрессионизму – больше впечатлений, чем фактов. Беллетрист был ограничен в своем творчестве не только недостатком архивных данных, но и жесткими идеологическими установками. Судьба морского офицера середины XIX века в парадигме советских исторических исследований середины XX века могла быть связана только с морскими сражениями, дальними вояжами и … декабристами. Поэтому романист С.Марков постоянно намекает на крах карьеры своего героя из-за связи с декабристами, называет его впавшим в немилость к императору Николаю I. Последнее близко к правде.
Как мог попасть в фавор к императору командир, допустивший гибель корабля не в бою, а по недосмотру? Корабль просто сгорел от упавшей свечи. Хорошо, что личные связи позволили лейтенанту Загоскину отделаться сравнительно легким наказанием. Начальник Главного морского штаба А.С. Меншиков еще при разжаловании офицера в матросы четко определил, через какое непродолжительное время вернуть ему эполеты. Не тянул реальный Л. Загоскин на жертву режима, а был его баловнем.
Сдерживали марковскую музу и объективные обстоятельства выхода романа в свет в 1940 г. Главный правитель Русской Америки в романе остался образом безымянным и несимпатичным. Управлял тогда колониями Адольф Карлович Этолин, выходец из Великого княжества Финляндского. Этот весьма достойный русский морской офицер не мог стать героем книги, когда шла советско-финляндская война. Да и с именем Адольф он просто бы потопил роман во времена послевоенные.
В эпоху борьбы с космополитизмом такие действующие лица Русской Америки, как Л.Гагемейстер, А.Этолин, Н.Розенберг, И.Фурухельм в советскую литературу не были допущены. Остзейские фамилии снижали шансы исторического персонажа стать литературным героем, даже второго плана, несмотря на объективные заслуги и воспитательный потенциал. Для идеологических и воспитательных потребностей была оставлена четверка «канонизированных немцев»: И.Крузенштерн, Ф.Беллинсгаузен, Ф.Врангель, Ф.Литке.
Сама Русская Америка оказалась вытесненной на периферию общественной полемики. В своей книге «Икона и Топор» директор Библиотеки Конгресса США Джеймс Биллингтон, обобщивший опыт русской культуры, как раз к столетию Аляскинского договора, отметил, что американская тема в русской публицистике была присвоена А.Герценом и М.Бакуниным, деятелями в империи запрещенными.
Русская «американская» беллетристика так и не сформировалась, когда Россия еще присутствовала в Америке. Не стала она достоянием массовой читательской аудитории и сегодня. Хотя российским читателям знакомы имена романистов, таких как И.Кратт, С.Марков, А.Кудря, писавших об освоении Аляски. Последним по списку, но не по значению среди отечественных литераторов занял достойное место уже в этом десятилетии Виктор Юнак с романом «Кобчик – птица морская» об адмирале В.Завойко.
Весомый вклад в разработку русско-американской темы внесли североамериканские историки и интерпретаторы. Большим авторитетом по биографиям русских, осваивавших Аляску, мировое научное сообщество признает Ричарда Пирса, которого в нашей стране не переводят. А ведь его биографические изыскания – великолепная основа для беллетристики. Хорошо, что петербургский историк Андрей Гринев издал свою масштабную биографическую энциклопедию «Кто есть кто в Русской Америке».
В нашей стране Русская Америка ожила на театральных подмостках в 80-е гг. прошлого века, благодаря опере А.Рыбникова – А.Вознесенского «Юнона и Авось». Силой таланта художественных интерпретаторов исторические герои становятся близки современникам, хотя порой сильно поступаются своей историчностью. В начале этого века литературному сообществу удалось возродить интерес россиян к американской странице отечественной истории, балансируя на грани ностальгии и реваншизма. Сохранять надо не столько земли, сколько историческую память и русский образ жизни. Хотя бы для того, чтобы вернуться в прежний ареал. Ведь смогли же португальцы в лице Камоэнса, автора эпоса «Лузиады», обессмертить свой героический вклад в мировую цивилизацию.
Было бы ошибочным полагать, что события полуторавековой давности перестали оказывать влияние на день сегодняшний.
Так с 1867 г. можно отсчитывать день рождения украинской антирусской эмиграции в Северной Америке. Идеологическим отцом-основателем украинской эмиграции можно назвать Агапия Гончаренко (Андрей Гумницкого) – беглого православного священника и первого американского журналиста, писавшего на русском и украинском языках.
Со времени передачи русских колоний новым хозяевам началось распространение Русской православной церкви в самих Соединенных Штатах, стала создаваться почва для приема русской иммиграции.
Русское население на Аляске было малочисленным. Собственно русских было не более 800 человек. Но в колониях было еще почти 3000 креольского населения, прочно идентифицировавшего себя с Россией и с православием, фактически ментально русского. Именно креол Илларион Архимандритов, бывший штурман РАК, возглавил Панславянское общество после уступки Аляски. Выходцами из Российской империи были некоторые русские колониальные администраторы финляндского происхождения. И их след вовсе не стерся в истории.
Разрешенная с 1881 г. эмиграция из России в Америку быстро стала превышать 10 тыс. человек в год. И с каждым десятилетием росла почти в геометрической прогрессии. Считается, что на сегодняшний день предков из России имеет более 3 млн. американцев, из них не менее 1 млн. говорят по-русски. Не все они одинаково поддерживают сегодняшнюю Россию.
Многие имена наших соотечественников за рубежом признаны как абсолютные авторитеты в мировом прогрессе. Такие корифеи, как В.Зворыкин П.Сорокин, И.Сикорский представляют собой только вершины русских айсбергов.
Американский писатель русского происхождения Виктор Петров своим творчеством стремился доказать, что наши соотечественники – такие же полноправные созидатели Соединенных Штатов, как англо-саксонские протестанты и иже с ними. И американская страница русской истории не была продана с заокеанскими землями.
Есть еще время насытить подготовку к юбилею сочинениями, презентациями и активной политикой!
Ружейников Владимир Владимирович
